Главные новости

       Публикуем воспоминания дочери

       Доброе дерево растет ввысь и вглубь.                                                                                                            

Крону видит каждый.                                                                                                                                                                            

Однако сильно дерево корнями

                                                    Теодор Русс

            Портрет глазами дочери

            Поезд медленно подъезжает к перрону. Среди оживленной толпы встречающих безошибочно ловлю его голубоглазую, приветливую улыбку. Стремглав бегу к выходу, громко повторяю: «Это мой, а не ваш папа! Это мой папа!..» Успокаиваюсь лишь в его теплых объятиях.

            Шел 1957 год. Мне пять лет. Тогда, потом и сейчас я часто повторяю эти слова: «Это мой папа!» Лишь годы меняют их интонацию, но никогда сути: моей безграничной любви и гордости за отца…

            Он родился и вырос в удивительном крае. Там, где извилисто и свободно течет  ИРЕНЬ, где заботливо огораживают ее спокойные воды причудливые пирамиды белых скал. Близкое родное Уразметьево… И этот влажный воздух Ирени, и заповедная тишина ее зорь, и пронзительная яркость закатов, и терпкий аромат шартламы (лесной клубники), щедро разбросанной на пригорках и холмах, буйные луговые травы взрастили его душу. И эти дорогие сердцу образы помогали ему преодолевать и горькие жизненные невзгоды, и долгие разлуки, и непреодолимые расстояния.

            Тяга и способности к наукам уже с раннего возраста вырывали из ограниченного круга захолустного деревенского образования. Многое постигал он по книгам самостоятельно, перешагивая досрочно из класса в класс, опережая своих сверстников. И вот уже напористо отшагивает он свои километры навстречу мечте: учится в средней школе в соседнем ауле. Каждый день восемь километров туда, восемь – обратно. Летом босиком, зимой -  в лаптях с шерстяными носками.

            Позднее преподаватель математики Елабужского педтехникума, куда вскоре поступает отец, чтобы поощрить лучшего ученика, дарит ему свои старые ботинки и пиджак. Невиданный, роскошный подарок для деревенского мальчишки!

            И вот уже в 16 лет он входит в знакомые классы не учеником, а учителем. Однако он на этом не останавливается. В приемной комиссии Пермского пединститута, увидев коренастого мальца невысокого роста, насмешливо бросают: «Подрасти-ка еще!» Не помогают ни уверения, ни предусмотрительно прибавленный к возрасту год в документах. Через год он вновь вернется сюда, что бы стать студентом физико-математического факультета.

            Но мирную учебу оглушил бедой, страшной вестью июнь 41-го. Четверых сыновей и мужа проводила мать на фронт. Троих из них она не увидит уже никогда.

            Отцу было 19, когда он добровольцем ушел на фронт. Прошел через ожесточенные бои в рядах защитников Москвы, легендарные бои под Ржевом…

В 1944 году в одном из боев старший лейтенант, командир минометной батареи Фарид Шангареев подорвался на мине: десятки железных осколков пронзили ноги, позвоночник, голову… При таких ранениях не выживают. И потому коварно поспешила в далекий аул «черная бумага» - похоронка. Но он выжил! И благодарил судьбу за дважды дарованную жизнь. И потому праздник Победы был для него самым желанным и святым. В этот день он надевал свой парадный костюм с планкой наград и почетным орденом Красной Звезды. Каждая награда для него – это воспоминания о пережитом: первый бой, боль потерь, горечь поражений, радость побед. Вот почему и праздник Победы, как и для многих, был для него разнолик, все смешалось в нем: радость и ликование, счастье и сострадание, боль и слезы…

            О военном лихолетье отец  рассказывал сдержанно и немногословно, и лишь напряженная жилка на шее, запоминающие интонации и затяжные паузы в рассказах невольно выдавали его внутреннее волнение. Ибо всегда жила в его сердце ничем невосполнимая боль потери родных.

И однажды эти горькие раздумья и вопоминания о них легли в печальный стих, который пробудил и во мне неведомо откуда взявшуюся мелодию. Слова и музыка слились гармонично, как и наша чувства, и песня неразрывно скрепила их. Пел эту песню папа как-то по-особому трогательно: столько было в ней преданности и любви, нежности и доброты! И когда она заканчивалась, он долго не мог говорить, лишь слезы безмолвно текли по его лицу…  И долго еще остывали клавиши фортепиано, разгоряченные проникновенной мелодией.

            Однако память о войне жила в нем и жестокой физической болью от оставшихся в его теле более тридцати осколков вражеской мины. Не раз еще смерть подкрадывалась к нему, но каждый раз отступала, видя в нем неистовый напор, силу духа, уверенность и огромную жизненную энергию.

            Послевоенные годы… Это годы первых хлебов, взращенных истосковавшейся по мужскому поту израненной землей. Это вновь ожившие города, с ликованием напоминающие о мирной жизни радостным перезвоном трамваев и прерывистыми гудками редких вальяжных автомобилей и деревянных грузовичков-трудяг. Это годы надежд и счастливых обретений.

            Сразу после войны отец продолжает учебу в Свердловском государственном педагогическом институте на физико-математическом факультете.. Учится легко, с небывалым вдохновением! Успешно закончив его, едет по распределению в г.Каменск-Уральский. Но уже не один: рядом с ним любимый человек, молодая учительница из Свердловска. Они чувствую себя невероятно счастливыми и богатыми: у них есть крохотная, но своя комнатка, старая солдатская кровать и картонный чемодан, удачно заменивший им стол.

            Здесь, в небольшом уральском городке, рождается их первенец. И вот на казенную, штампованную постель больничной койки роддома ложатся свежесрезанные августовские цветы и незамысловатый листок из школьной тетрадки. На нем написанные торопливым почерком стихи, посвященные только что родившемуся сыну:

Мой сын, я о тебе мечтал в печали,                                                                                                  

В страданьях горьких лет войны…

            Кто нашептал эти счастливые, нежные строки? Мечта, с которой засыпал он изможденным в холодных окопах?... Прощальная синь неба, с которым расставался он, казалось навсегда, подорвавшись на мине?...Нежные уста любимой, успокаивающей поцелуями его израненную душу?... Как знать… Только с этого самого мига он считал себя самым счастливым человеком!

            А через два года уже в Свердловске родилась и я – его «голубоглазое счастье», повторившая отца и в чертах, и в манерах, и в нраве.

            В те годы папа работал научным сотрудником в Уральском отделении Российской Академии наук. Домой возвращался поздно, но всегда подходил к моей кроватке и, если я не спала, тихо полушепотом пел колыбельную, которую сочинил для меня сам: «Сүз әйтмәгез Галиягә, анын йоклысы килә…»

И, размягченная тихой мелодией колыбельной и заботливым взглядом родных глаз, я незаметно засыпала. И сейчас, спустя десятилетия, не потерялся в душе моей этот колыбельный мотив. В минуты грусти я закрываю глаза, и дрожат слезой на ресницах слова из далекого детства: «сүз әйтмәгез…»

            «Сильно дерево корнями…» Однажды один уважаемый человек, обладающий экстрасенсорными способностями, впервые познакомившись с отцом, с восхищением заметил: «У этого человек крепкий внутренний стержень!». Эти слова еще раз подтвердили редкую цельность его натуры. Как любой сильный человек с чистыми жизненными помыслами и намерениями, он был великодушен ко всем. И даже завистникам и злопыхателям.

            Пышной кроной расцвело его дерево жизни. В каждой веточке, в каждом листочке – продолжение его мыслей и дел. И с гордостью и достоинством его  подхватили его ученики. Сколько их у него было за 27 лет работы в Свердловском педагогическом институте! Ими наполнены и наши сердца, его жены, сына и дочери, внуков и правнуков. А в скольких людях зажег он ответный огонек беспокойства и озабоченности за судьбу нашего богатейшего национального наследия! Сколько свежих побегов и порослей взрастила его благородная душа!

            Прошло шесть лет, как его не стало. Но жизнь его продолжается в благодарной памяти родных и близких ему людей, знающих его. И в тех делах, которые бескорыстно начинал он, будучи первым председателем областного центра татарской и башкирской культуры «Урал». Добрые всходы дали они!

            А на земле его родины, в ауле Уразметьево, в семье его племянника растет маленькое черноглазое чудо – Фарида, нареченная этим именем в его честь. Еще незнающая невзгод и печали, маленькая Фарида спешит познать открытый мир, передавая свой восторг и удивление им пока еще в незамыславатых предложениях на родном языке. И это лучшая память о человеке…

Все чаще замечаю в себе: в торопливой толпе прохожих я ищу папины глаза. Они нужны мне и сейчас. Как опора. Как предостережение. Как одобрение. И в этот момент с губ моих, как в детстве, готов сорваться безмолвный крик: «Это мой папа!»

Галия Бикбова, заслуженный работник культуры Республики Татарстан

Фото из семейного архива. Предоставлены Равилем Бикбовым