Политолог Руслан Айсин и депутат Госсовета Татарстана Рамиль Тухватуллин рассуждают о том, кто бросил татар в плавильный котел

Рамиль Тухватуллин - известный актер и режиссер, Народный и Заслуженный артист Татарстана и депутат Госсовета. Специально для KazanFirst он встретился с политологом Русланом Айсиным. Эксперты побеседовали на тему сегодняшнего состояния татарского мира в преддверии переписи населения и 100-летия ТАССР.

- Как вы оцениваете сегодняшнее состояние татарской культуры?

- Я достаточно долго работаю в отрасли культуры, много общаюсь с творческими людьми и взаимодействую с властями. Я работал с аниматорами, мы делали мультфильмы. Сейчас работа приостановилась из-за распада команды. Все специалисты разъехались по миру, так как финансирование было локальным. В этом направлении у нас стопроцентная стагнация. Я не вижу больших художественных работ. Мы никак не можем решиться создать полноценную базу. На этом фоне мы потеряли студию кинохроники, где был полный цикл работы - от креатива до съемок, до выпуска фильма. Она сгорела. Это огромная потеря для Татарстана. Сгорело столько лет работы над документальными фильмами наших знаменитых режиссеров. До слез обидно, что мы не смогли сохранить этого. Что касается общей культуры, она состоит из таких пазлов. Если говорить о театре, где я работаю, то он всегда на перепутье. Это не музей, соответственно, здесь всегда должно быть развитие. Если театр будет заниматься лишь сохранением имеющегося, понятно, что это приведет его к стагнации. Должны быть эксперименты. Но опять-таки я не приветствую нигилизм. Отвергать все старое, как кадимы и джадидисты, - такого не должно быть.

- Должен быть синтез?

- Обязательно. Самое главное - не терять своей национальной основы. Мы этим и интересны всему миру. Не могу сказать, что это хорошо или плохо. Неопределенно.

 

 

- Интересно ваше мнение относительно татарского театра. У нас среди тюркских стран проходит фестиваль «Науруз». Многие эксперты отмечают, что татары действительно держали какое-то лидерство в этом направлении. Сейчас у нас появились конкуренты. Якуты, например, со своим национальным театром. Правда ли, что мы сдаем позиции или это субъективное мнение?

- Это субъективное мнение. Я бы не сказал, что в бывших странах Советского Союза дела идут хорошо. Недавно была научная конференция о тюркоязычных театрах, и они очень жаловались на элементарную нехватку режиссеров. Даже в Турции от нехватки режиссеров спектакли ставят журналисты. Они пригласили поработать у них и меня. В Азербайджане с этим очень проблематично. Я общаюсь с одним профессором оттуда. На фоне того, что происходит там, наш татарский театр на переднем плане, даже консолидирующий все остальные тюркоязычные театры. Мы просто мало информированы. Неспроста на фестиваль взят слоган диалог культур. Мы ездили на фестиваль национальных театров «Федерация», который был в Грозном. До этого сколько времени национальные театры не общались друг с другом. А это же культура, посредством которой можно создавать нравственные ориентиры народа. В год театра по всей стране было проведено более трех тысяч мероприятий. Культура играет ведущую роль.

- Мы позиционируем себя третьей столицей, но театров-то у нас мало. Когда мы ходили в театр с семьей, всегда сталкивались с проблемой нехватки билетов. То есть люди-то ходят на самом деле, потребность есть. Когда я поинтересовался у специалистов, в чем проблема, мне сказали, что без поддержки государства очень трудно. А частная инициатива не позволяет развиваться полноценно. Нужны или гранты, или что. Есть ли опыты государственно-частного партнерства?

- Казань в общем-то считается насыщенной на театры. Их много и на периферии. В Набережных Челнах, в Альметьевске, в Нижнекамске, в Буинске, в Атне. Большинство из них государственные. Конечно, когда появляются новые театры с новыми идеями и форматами, возникает и новая культурная среда с большими возможностями. Я не знаю, много ли людей, которые хотели бы создать новый театр. Люди, которые хотели, сделали. Для этого нужно просто в хорошем смысле этого слова быть одержимым идеей. Может быть, на все население Татарстана, а это почти 4 миллиона человек, существующих театров и маловато. А если у нас действительно есть потребность на новые учреждения, то надо открывать. Есть только одно но. Мы видим тенденцию на спектакли, когда, извините за выражение, с голой задницей бегают в отребьях. Лучше бы таких театров было поменьше.

 

 

- В этом и особенность национальных театров - они держатся за определенную нравственную планку. Когда в 1905 году открылись театры, со стороны консерваторов на тех, кто ставил театры – это шакирды, ученики медресе, сыпались стрелы критики, мол, будете гореть в аду. На самом деле это важный симбиоз, который сложился у татар между реформаторами и консерваторами. Я недавно был в Кыргызстане, в Бишкеке. Ко мне подходили люди и говорили, что благодаря вашим татарским интеллектуалам-джадидистам мы смогли поднять уровень нашей культуры и подготовить свою интеллектуальную элиту. Можно, конечно, жить этим достоянием. Но нет ли у вас ощущения, что в интеллектуальном плане мы где-то зависли? У нас нет важных фундаментальных вещей, нет на то площадок.

- У татар есть прекрасное выражение «Киңәшле йорт таркалмас». В доме, где советуются, всегда будет благополучие и стабильность. При том, что мы не любим цензуру, у нас исчезли худсоветы. У нас нет обсуждения. Все работают автономно, локально и даже не знают друг о друге. С одной стороны, мы все индивидуалисты, с другой стороны, у нас есть общее культурное пространство, где мы должны общаться и поднимать серьезные вопросы.

- Вот как раз президент сказал о создании Совета по культуре при министерстве культуры. Действительно, это давно назревшая тема. Я бы предложил порассуждать философски. Чего не хватает сегодняшним татарам? Кто-то говорит, нужно возрождать традиции, кто-то говорит, что нужно изучать язык, но все это частности. Но в общем, что нам нужно, чтобы… сказать, чтобы вновь обрести величие будет, наверное, неправильно.

- Почему бы и нет. Величие - это, наверное, понятие внутреннее, нравственная категория. Все беды ведь от незнания. Все начинается с семьи, садика, школы. Когда мы видим тенденцию нападок на национальное образование, преподавание национальных языков. Конечно, как результат - люди не знают своей истории, своей литературы. Но если ты не знаешь историю и литературу, как ты можешь гордиться своим народом? Настолько все взаимосвязано. Если глубоко копнуть, в 1927 году прошлого века мы потеряли нашу арабскую графику, вместе с этим и огромный пласт своей культуры, тысячи книги. До сих пор не хватает специалистов, чтобы перевести их.

 

 

- Специалисты по джадидизму говорят, что всего открыто, даже не переведено, 10 процентов литературы на этой графике. 90 процентов просто где-то лежат, пылятся. Если мы потеряем этих интеллектуалов, которые этим занимаются, то это будет настоящей проблемой, потому что, как вы говорите, образования на национальных языках нет. Людей, которые будут приходить в национальную культуру и науку, будет меньше и меньше.

- Так это же связано с кадрами. Раз уж мы говорим о театре, напрямую видно. Деревни все урбанизируются. Мы перестали быть аграрной страной. Но кузницей талантов всегда была деревня. Роза не растет на асфальте, что поделать. Приходят молодые люди и очень плохо говорят на литературном и даже бытовом татарском языке. Появилась тенденция считать, что есть городской татарский язык. Ну не может язык быть городским или деревенским. Возможно, есть какие-то свои оттенки. Но язык есть язык. Есть литературный, есть бытовой, и все.

- В октябре этого года ожидается крупное мероприятие - Всероссийская перепись населения. Как вы думаете, какие у нас есть проблемы в этом направлении?

- Очень важное событие. Все-таки такое происходит раз в десять лет. Однако сейчас этот процесс политизируется и приобретает не совсем приятные оттенки. У нас есть плачевный опыт потери численности нашего татарского народа в 2010 году. Из этого надо делать выводы. Вообще, нужно говорить откровенно: по большому счету это происходит там, где живут татары. К примеру, в Уральском регионе, где проживает огромное количество наших соплеменников, происходят невероятные вещи. Татар записывали башкирами. Была потеря численности порядка 150-200 тысяч человек. Были совершенно непонятные разговоры о том, что татарский народ веками ассимилировался и что это уже не этнос. Говорили, что, живя в Башкортостане, он является носителем башкирского диалекта и уже потерял самоидентичность. Такая же ситуация происходит и в других регионах, например, в Астрахани, в Сибири. Именно в этих трех регионах с отрицательным кейсом нужно точно работать больше, общаться с их населением посредством культурных мероприятий. К сожалению, на сегодня в республике у нас нет площадки, где мы можем собирать интеллектуалов, которые были бы не привязанными к государственной идеологии, к чиновничьему аппарату. Должен быть полет мыслей.

- Полет мыслей - это хорошее определение. У евреев есть кахены, институт мудрецов. У нас тоже был дореволюционный мутаваллиат, попечительские советы при мечетях, в которых старейшины решали определенные вопросы. Мы не устаем повторять, что до революции татарская культура не получала ни копейки от государства ни на мечети, ни на театры, ни на газеты. Татары сами содержали своих интеллектуалов, Тукая и так далее. Это же все было непросто…

- Мы говорим, что это были наши акбайлар, так называемые обеленные. Я сейчас разделяю слова богатый и денежный. Для меня категория богатых перешла в категорию нравственного. То есть человек богат своей душой и внутренним миром, отношением к своему народу. А денежный - это денежный.

- Кстати, баи и беи - это аристократы. Это не только тот, кто носит в кармане деньги, но и благородство в себе.

- Мы потеряли графику, вместе с тем и философское мышление. Все-таки мы были привязаны в первую очередь к своей религии, к исламу. Это была огромная потеря для самосознания татарского народа. С одной стороны, иногда революция помогает нашему народу. Когда идет революция, наш народ окрыляется.

- Причем у нас такой большой потенциал, что за такое короткое время - от 1905 года до 1917-го (за 12 лет) - татары буквально расцвели. Это говорит о том, что у татар огромная потенция, есть такое понятие в философии, обозначающее возможность, внутренне присущую силу, способность к достижению чего-то, к воздействию на что-то. Она ждет своего часа. Как раз и слово «революция» от слова revolvere «катить назад, возвращаться». Мы возвращаемся к истокам, к изначальному знанию. В этом смысле важно, чтобы мысль не затухала, культура сохранялась. Я согласен, что культуру должно поддерживать государство. Когда либералы говорят, что мы сами должны себя обеспечивать, они опираются на американский подход. Но в американском обществе есть средний класс - развитый, богатый. А мы, как вы говорите, только перестали быть аграрной страной. У нас среднего класса-то почти нет. Мне нравится французский опыт в этом деле. Французы называют своих интеллектуалов прирожденными герцогами Франции. Это элита, их носят на руках. У нас же, как любил смеяться Задорнов, вшивые интеллигенты. Эту позицию нужно менять. И у татар есть серьезная прослойка зыялылар (интеллигентные, – Ред.). Они тоже требуют помощи, потому что часто они рассеянные. Люди науки - они вообще не с нашего мира, в смысле не встроенные. К сожалению, сейчас эта культура помощи потеряна, что ли, или сейчас мы считаем, что это неважно.

- Мне кажется, сейчас на это стали обращать больше внимания. Сейчас все стали богатыми, этот этап тоже должен был пройти, фундамент сильный. Люди стали спокойнее, менее суетливы. Теперь надо заниматься идеологией и подумать о душе. У меня есть внутреннее ощущение, что настало время, когда татарам нужно создать свою интеллигенцию. Мне кажется, настало это время. Потому что именно в том, чтобы появилась татарская элита, есть большая потребность. У нас объединяющий момент - мы окрыляемся. Но даже сидя в одной лодке, мы гребем в разные стороны. Этот момент меня угнетает. Где два татарина - там 33 мнения. Не хватает какого мощного стержня или надо просто услышать друг друга. Слишком много эмоций.

 

 

- Эмоций много. Не связано ли это с тем, что нам не хватает этнопсихологов? Я считаю, это важное направление. Потому что наша интеллигенция в основном сельская - она взрывная, эмоциональная. Те, кто в городе, немного степеннее, здесь отношение друг к другу немного холоднее. Может, нам не хватает хорошего рационализма? Английского чопорного, чтобы эти эмоции подавить?

- Мне кажется, это очень сложно. Даже если будут этим заниматься психологи. Это уже все на генном уровне. Лев Гумилев писал, что тюрки гибкие. Если рядом с тюрком идет человек подхрамывает, то и он будет идти и хромать, чтобы не отличаться от него. Суть наша такая. Я очень хочу, чтобы начали возвращаться к своим истокам. Еще и год нынешний объявлен Годом народного творчества в Российской федерации. Это еще одна возможность обратить внимание людей к фольклору, к нашим архивным материалам, которые лежат без дела. Нам нужно думать о национальных кадрах.

- Как-то вы поднимали тему оцифровки творческого наследия татар.

- Мы обязаны оставить свое культурное наследие будущему поколению в целости и сохранности. Я знаю, что наши архивы переводят в цифру в Москве на студии Максима Горького. Республика должна этим заниматься, потому что это очень важно. К тому же Татарстан впереди планеты всей. У нас есть айтишники, Иннополис. И важно, чтобы после оцифровки все обязательно должно быть в открытом доступе.

- Да и не каждый пойдет в архив.

- Так это же и есть татарская среда. Вот мы говорим о национальной политике. Не обязательно, чтобы в открытом доступе были все секретные документы, но материалы, которые касаются, например, песенного искусства, которые хранятся с 1912 года… Не надо бояться, это же история. Зачем бояться своей истории? Сейчас время айти, время интернета, мы должны плотно работать над этим.

- Тем более татары очень дисперсный народ. Лишь 25 процентов татар проживает в Татарстане. У них доступ к культуре только через интернет.

- Потом очень важно, что татары мира смотрят на Казань как на свою столицу, ощущают ее как родину. Естественно, от нас всегда ждут каких-то активных действий. Мы должны воодушевлять их. Отсюда должен исходить правильный вектор. Если это национальное образование, то мы должны бороться за него. Извините, без борьбы не получается. Да, не надо переходить грани, все в рамках разумного, но мы не должны сдавать свои позиции. Придет время, когда впереди стена. Я всегда вспоминаю фразу Ницше о том, что если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть на тебя. Это очень опасная тенденция.

- О чем вы мечтаете в глобальном смысле?

- Я очень мечтаю о том, что у нас появится литература с планетарным мышлением. Для этого должно пройти много-много лет, чтобы создалась элита. Я хочу, чтобы мы переформатировали подход джадидистов. Это течение вывело нас сначала в русский мир. А далее в европейский и западный. И они поглотили нас. Мы будто постучали в дверь и сказали: возьмите нас в плавильный котел. Моя мечта, чтобы каждый татарин гордился тем, что он татарин.

Источник: KazanFirst