Современный татарский театр на новой площадке MOÑ

      Статья опубликована в 2020 году.

Сегодня на театральной площадке MOÑ пройдет первая премьера творческого объединения «Алиф» — «hава». 

Режиссер постановки Туфан Имамутдинов также стал одним из кураторов новой площадки и в этой роли будет

отвечать за проекты, связанные с национальной тематикой.

Накануне премьеры «Инде» встретился с режиссером, чтобы узнать, для чего театру кроме режиссеров нужны кураторы,

чего стоит ждать от объединения «Алиф» и что не так с татарским национальным театром.


Туфан Имамутдинов — театральный режиссер и куратор. Окончил режиссерский факультет

Елабужского училища культуры и искусств (курс З.И. Садриевой) и режиссерский факультет

РАТИ-ГИТИС (курс О.Л. Кудряшова). Сотрудничал с московскими Театром наций («Сиротливый Запад», «Шоша»,

«Стеклянный зверинец»),

«Современником» («Выстрел»), театром имени Маяковского. Ставил в Национальном театре Румынии.

С 2014-го по 2020 год был главным режиссером Казанского ТЮЗа. За время работы в театре поставил десять спектаклей.

Его спектакль «Из глубины… (Художник Винсент Ван Гог)» был отмечен в четырех номинациях «Золотой маски», в том числе

как лучший спектакль в современном танце.

Также режиссер творческого объединения «Алиф».

Спектакли «Алиф» и «Аллюки» были номинированы на «Золотую маску». Исполнитель «Алифа» Нурбек Батулла стал лауреатом этой премии.

MOÑ — три институции под одной крышей: «Живой город», «Алиф» и «Театр горожан».

Говоря о MOÑ, нам нужно иметь в виду единую институцию или все же три отдельные организации в одном помещении?

MOÑ — это, безусловно, интеграционная инициатива, подразумевающую полноценную творческую коллаборацию разных художников.

Конечно же, Нурбек Батулла или Эльмир Низамов из «Алифа» могут участвовать в проектах «Живого города».

Это уже происходит: Нурбек сыграет в спектакле «Моң», который ставит петербургский режиссер Борис Павлович вместе с командой «Угла».

Но это не значит, что мы сливаемся. У нас все же свое направление, у «Живого города» — свое, а у «Театра горожан» — третье.

Что вы будете делать там в качестве куратора?

Мы продолжаем делать национальные проекты, которые задумывали вместе с коллективом «Алифа».

В 2021 году готовимся привлечь в Казань новых режиссеров — уже идут ранние переговоры.

Прямо сейчас мы заняты переносом спектаклей «Алифа» на новую площадку в НКЦ.

Вполне возможно, что часть из них мы сыграем не на театральной сцене.

Спектакли «Алифа» войдут в постоянный репертуар новой площадки?

Да. Мы переносим туда «Алиф», «Аллюки», «Дэрдменд». И будем смотреть, подходим ли мы этому месту и подходит ли оно нам.

У нас никогда не было родной сцены, наши спектакли существовали в Галерее современного искусства, в театрах Камала и Кариева.

Сейчас свое место появилось, и это дает нам дополнительные возможности. В первую очередь мы хотим понять, кто наша публика.

Я думаю, раньше на наши спектакли приходили зрители тех площадок, где мы играли, поэтому мы не можем утверждать,

что они пришли бы отдельно конкретно на нас.

В общем, «Алифу» предстоит в НКЦ погрузиться в такое исследование.

Что вы имеете в виду, когда говорите: «нам нужно понять, подходим ли мы месту»?

Это чисто энергетическая штука. В НКЦ сделали прекрасно оснащенную площадку, но мы никогда не были

физически привязаны к классической театральной сцене и профессиональному свету. Каждый спектакль

диктует необходимость определенного места. Если «Алиф» можно поставить на театральной сцене, то «Дэрдменд» требует иного пространства.

Его премьера прошла в зале Галереи современного искусства. Мы уже наметили его премьеру в НКЦ, скоро начнем репетиции.

Но уже сейчас очевидно, что мы будем играть его в холле, а не на основной сцене.

Мы хотим приблизиться к обстановке галереи, а там был большой светлый двухъярусный зал.

Певец-контртенор стоял как раз на втором ярусе позади зрителей.

Это важно, потому что только так появлялось ощущение, что голос идет откуда-то «извне», он вне плоскости зрителя и танцора.

Такого же хотим добиться в НКЦ.

У MOÑ два куратора вы и театральный критик Елена Ковальская.

Как вы делите с ней функции?

Елена отвечает за направление театра горожан, я — за национальную тематику.

Кажется, так и должно быть.

Было бы странно, если бы за национальные проекты отвечал кто-то не из Татарстана и Казани, все же нужно знать язык и менталитет.

Без этого вся национальная работа превратилась бы в профанацию.

В чем, по-вашему, проблема национального татарского театра?

Мы не можем отцепиться от голубой шали (имеется в виду культовый спектакль «Голубая шаль» театра Камала. — Прим. «Инде»).

А нам нужно найти свои, настоящие традиции.

Я вижу национальный татарский театр чем-то вроде якутского эпического театра Олонхо.

Якуты — такие же тюрки, как и мы, и их театральная традиция в какой-то степени присуща и нам.

Другой пример — древний кыргызский эпос про богатыря Манаса.

Почему бы нам не выстраивать национальный театр по этим принципам?

Вместо этого мы идем на поводу традиции начала XX века.

Все эти лирические комедии в основе своей — французская романтическая литература XIX века.

В этом смысле они — абсолютно ненациональны.

Поэтому я работаю с более ранними образами, например арабской каллиграфией, как в постановке «Алиф».

Кураторы будут меняться каждый год. Как вы к этому относитесь?

Ротация людей — это всегда полезно. Новые люди будут привносить новые идеи и смыслы.

Через год я перестану быть куратором, останусь просто режиссером творческого объединения «Алиф».

Для чего театру нужны кураторы?

Да, это новое явление для театра, даже в масштабе России.

Мы больше привыкли к кураторам в галереях современного искусства.

В театре эта функция аналогичная — отбор лучшего.

Мне кажется, в Казани особенно важно провести некую селекцию театральных достижений, тем более что многие из них прошли мимо широкого зрителя.

Кроме того, куратор открывает новые имена.

В Казани много творческих людей, у которых нет возможности выйти на большую аудиторию, так как в Казани физически мало театров.

В этом смысле MOÑ может занять ту нишу, которую занимают в Москве театр «Практика» и «театр.doc».

Вы запускаете в MOÑ образовательную площадку. Его цель — как раз таки попытка найти новые таланты?

Да. Мы наберем ребят и с ними будем думать над поэмой Кул Гали «Кыйссаи Йосыф».

И в первую очередь мы думаем не о режиссерах и актерах, а о людях не из театральной среды —

художниках, дизайнерах, композиторах, видеохудожниках и мастерах стрит-арта.

Вместе с ними попробуем актуализировать этот огромный текст во что-то совершенно новое.

Итогом этого обучения будет новая театральная постановка?

Пока не знаем. Все поймем в процессе. Если будет получаться цельная штука, то объединим, если нет —

покажем по отдельности или по блокам.

Мы предварительно наметили премьеру на 30 июня.

Почему вы выбрали именно «Кыйссаи Йосыф»?

Мне интересно работать с тем, чего я не понимаю. А этот текст был и остается для меня большой загадкой.

Кроме того, поэма очень актуальная.

Братья нарекают Юсуфа Иным и изгоняют из своего круга. В этом, конечно, есть мощная тема стигматизации,

напоминающая еврейский образ Козла отпущения.

Это сакральное животное, на которое возлагают все грехи и выгоняют в пустыню.

Только так общество может очиститься.

Вы сами никогда не хотели поставить этот текст на сцене?

Нет. Я понимал, что это огромный материал. С ним нужно много работать, звать специалистов,

которые объяснили бы все заложенные в нем коды. Мы как раз и будем всей своей группой расшифровывать поэму.

Можно было бы взять и более современный текст, но мне кажется интересным работать с древним, очень глобальным материалом.

Кроме того, «Кыйссаи Йосыф» — наиболее аутентичный литературный текст татарской культуры, в котором как раз и можно обнаружить подлинно национальные черты.

Кроме «Кыйссаи Йосыф» «Алиф» планирует еще две премьеры.

Да. Сначала зрители увидят спектакль «hава».

Это пластическая постановка, в которой мы хотим исследовать фигуру восточной женщины и возможности национального театра.

Далее я задумал спектакль-книгу «Кунегу». Но про нее пока ничего не расскажу: мне нужно, чтобы зритель пришел неподготовленным.

Премьера в декабре. Тогда же мы покажем все спектакли творческого объединения «Алиф». Будет такой своеобразный смотр наших достижений.

Нурбек Батулла готовит перформанс «Сак-Сок» (татарская поэма о двух братьях, в наказание превращенных в птиц. — Прим. «Инде»).

Нурбек с этим проектом заявился на танцевальный конкурс Дианы Вишневой, его заявку приняли.

Это будет короткая работа. Он ее покажет сначала в Москве и Санкт-Петербурге, а потом и у нас.

Завлит театра Камала и критик Нияз Игламов считает, что контекст Национальной библиотеки — главной татарской библиотеки —

неизбежно будет накладывать отпечаток на кураторов и режиссеров театральной площадки MOÑ. Что вы об этом думаете?

Я не воспринимаю библиотеку как нечто сугубо татарское. Там есть отделы и русской, и мировой литературы.

В этом смысле это место мировой культуры, поэтому не думаю, что на режиссеров так уж сильно будет давить национальный код.

Театр оперы и балета имени Мусы Джалиля, к примеру, в своем официальном названии имеет слово «татарский», но в его репертуаре национальных материалов практически нет.

«Дэрдменд», в котором танцор наносит себе телесные увечья, смотрелся абсолютно на своем месте в Галерее современного искусства.

Было бы это так же уместно в библиотеке, в более конвенциональном месте?

Я не думаю, что функционал классической библиотеки станет критическим волнорезом на пути творческих экспериментов.

Сейчас пространство и время настолько перемешаны, что не стоит давать местам какие-то жесткие определения.

В библиотеке не нужно прыгать на книгах, раскидывать стеллажи и сжигать стулья.

Все остальное можно. Все же в НКЦ, кроме библиотеки, сделали отличные концертные, театральные и галерейные площадки.

И я уверен, что они не должны пустовать.

 

 Фото: Галина Овчинникова
Алмаз Загрутдинов
 
источник: https://inde.io/

Добавить комментарий




ЛЕГЕНДЫ ТАТАРСКОЙ ЭСТРАДЫ


HABEPX

Консоль отладки Joomla!

Сессия

Результаты профилирования

Использование памяти

Запросы к базе данных