Владимир Варнава: «Исторически так сложилось, что 10 лет назад интерес к современному танцу и тому, что я делаю, был другой, его было меньше. А балетный театр — это один балетный материал. Я по молодости очень злился на танцовщиков, что они не могут сделать то, чего я хочу»

Фото: © Сергей Пятаков, РИА «Новости»

«Папа мне всегда говорил: «Заплати деньги и поговори с умным человеком»

— Владимир, завтра на театральной площадке MOÑ премьера спектакля «Әңгәмә» / «Диалог», где вы заявлены в качестве хореографа. Чем вас, ставившего свои авторские балеты в Мариинке, работающего с Теодором Курентзисом и прочее, привлек этот проект — маленький спектакль в Казани на площадке вместимостью в сотню человек?

— Привлек Нурбек Батулла. Я сначала не был знаком со всей командой спектакля, а только с Нурбеком. И всегда было желание с ним поработать, потому что считаю его очень талантливым и интересным художником. И меня восхищает рост Нурбека за последние 10 лет, честно говоря. Я с ним знаком с тех времен, помню спектакль Адольфа Шапиро в питерском ТЮЗе имени Брянцева. Батулла был молодым артистом, который, будучи еще студентом, принимал участие в спектакле мастера. Наверное, он всегда тяготел к танцу больше в каком-то телесном проявлении. В любом случае это в нем было — смешение школ, баз. И мне очень понравилось, как за последнее время Нурбек по своим интересам сместился из драматического существования в сторону телесного, именно в сторону современного танца.

— Можно говорить, что у самого Нурбека Батуллы уже появилось какое-то собственное лицо как у хореографа?

— Во-первых, он приятный и умный парень и с ним интересно на эти темы болтать. И он ищет — ищет честно, и это самое главное. Я вижу честный поиск. Не для того чтобы обслужить зрителя, кого-то порадовать, а для того чтобы понять что-то о себе.

То есть я имел на руках только вот такой стремительно развивающийся вектор в виде Нурбека, а дальше приехал в Казань и познакомился здесь с Ромой Феодори, с которым не работал до этого. Художница Василина Харламова, драматург Дина Сафина, музыкант Ислам Валеев. В общем, ехал к одному человеку, а приехал к команде. Она вся замечательная, очень нравится коммуникация внутри — она совершенно не вертикальная, а наоборот, горизонтальная. Несмотря на то что мы все права делегируем Роме, но это происходит очень естественно, с доверием. Феодори смотрит, анализирует и с точки зрения именно режиссуры как-то нас собирает.

Я немного переживал, что буду делать свой спектакль, Василина — свой, более визуальный, Дина будет делать драматургию… И мы как лебедь, рак и щука растянемся в разные стороны. Но думаю, что все в порядке.

«Я сначала не был знаком со всей командой спектакля, а только с Нурбеком. И всегда было желание с ним поработать, потому что считаю его очень талантливым и интересным художником. И меня восхищает рост Нурбека за последние 10 лет, честно говоря»

Фото: Василина Харламова, предоставлено театральной площадкой MOÑ

— Как вы формулируете собственную задачу в этом проекте? Почему хореограф Батулла позвал хореографа Варнаву в спектакль, где он является главным артистом и идейным вдохновителем?

— Я думаю, изначально Нурбек позвал меня тоже с целью познакомиться. Я не сомневаюсь, что Нурбек сам все эти танцы может поставить, но в этом и фишка, чтобы обогатить себя. А обогащаешься ты от получения новой информации, которая исходит либо из книг и обучающих материалов, либо из коммуникации с людьми. Папа мне всегда говорил: «Заплати деньги и поговори с умным человеком». В нашем случае — пригласи другого хореографа.

У нас происходит двухсторонний обмен идеями. И мы даже подумываем сделать что-то вместе. Я Нурбека приглашал выступить на гала-концерте #Stageplatforma, но он уехал по делам. А так хотелось бы сделать танцевальную штуку на двоих. Мне кажется, у нас в теории должно быть хорошее сочетание, потому что я беленький, европейский, светленький, а Нурбек такой смугленький и больше с неким азиатским внутренним градусом, напряжением, оттенком.

«Я не сомневаюсь, что Нурбек сам все эти танцы может поставить, но в этом и фишка, чтобы обогатить себя»

Фото: Василина Харламова, предоставлено театральной площадкой MOÑ

— В афише «Әңгәмә» / «Диалог» заявлен как «спектакль-инсталляция». Это будет ближе к пластическому спектаклю в драматическом театре или скорее похоже на перформанс в галерее современного искусства? 

— Я думаю, что вообще жанр до сих пор еще определяется. Мне нравится, что работа очень свободная. В балетном театре я всегда чувствую некоторое напряжение, несмотря на то что люблю его и давно работаю. Это связано с довольно фиксированной и четкой партитурой. То есть если ты не попросил людей включить лампочку в каком-то месте, то ее никто не включит. А коммуникация у таких свободных проектов другая, я их делал, например, с театром АХЕ в последние годы, свои какие-то танцсабантуи. Здесь ты просто встречаешься с родными людьми, для того чтобы провести время с ними, и финальный продукт уже не имеет такого значения, потому что захватывает сам процесс.

В данном случае в Казани у нас абсолютно экспериментальный процесс. Мы очень многое пробуем, много от чего отказываемся, переворачиваем: а давайте теперь все то же самое мы станцуем на двух-трехметровой лестнице. Конечно, в балетном театре это невозможно. Там ты говоришь: «Давайте все то же самое станцуем на лестнице». Отвечают: «Так, хорошо, на какой лестнице мне начать? На какую ступеньку спуститься в следующую секунду?» А тут просто — давайте попробуем на лестнице, и, собственно, артист, Нурбек, начинает это адаптировать. Работаем этюдным методом, он больше характерен для драматического театра, когда артист приносит какие-то наработки. Причем Нурбек довольно много несет всего. Повторяю: мы много от чего отказываемся, но при этом горшочек все равно варит.

— Это спектакль об отношениях отца и сына, но будет ли в нем какая-то история, сюжет, который смогут считывать зрители?

— Я уверен, что это не будет танцспектакль. Думаю, что все же у спектакля есть нарративная линия (не сказать, что прямо сюжет), и Нурбек вербально эту информацию о папе передает. Но также мы пытаемся использовать его ресурс — владение своим телом, чтобы он был менее обслуживающим, как в драматическом театре: а теперь танец официантов и идет музыкальный номер. Мы пытаемся убрать границы между тем, где он прямо, вербально передает информацию и где он невербально передает информацию телом. Этим мы занимаемся в третий период репетиций.

продолжение следует