Владимир Варнава о премьере в Казани с Нурбеком Батуллой, работе с Курентзисом и важности балета «Шурале» для Мариинки. Продолжение

      

«Я уверен, что это не будет танцспектакль. Думаю, что все же у спектакля есть нарративная линия (не сказать, что прямо сюжет), и Нурбек вербально эту информацию о папе передает»

Фото: Василина Харламова, предоставлено театральной площадкой MOÑ

«Татарская культура очень серьезная, большая и лично у меня как художника вызывает интерес»

— Также в аннотации спектакля заявлено, что «Әңгәмә» / «Диалог»  — это про поиски татарской идентичности, ее сохранение и прочее. Нурбек Батулла как раз один из главных героев современной татарской культуры, но многие люди из команды, делающей спектакль, с татарской культурой не связаны. Это не было для вас трудностью?

— Надо сказать, что татарская культура очень серьезная, большая и лично у меня как художника вызывает интерес и всегда вызывала. Я к Олегу Ивенко на фестиваль #Stageplatforma приезжал множество раз в Казань, я бы вообще хотел сделать что-то специфическое с акцентом на татарскую культуру, потому что мне это интересно. Плюс опять же Нурбек довольно мощное ядро, представитель этой культуры, потому процесс становится еще интереснее. Это не человек, который просто вырос в Татарстане, ну и какое-то имеет к нему отношение — родители по-татарски не говорят, извините, я танцор… Нет, их семья — плоть от плоти татарской культуры, их отношения с отцом — сердце, из которого спектакль растет. Мне все это безумно интересно, плюс у меня есть такой замечательный проводник этой культуры.

— Не могу в данной связи не спросить вас, как человека, связанного с Мариинским театром. Есть татарский балет Фарида Яруллина «Шурале», который много лет идет в театре имени Джалиля и Мариинке. Почему он так прижился в Петербурге? Вы сами танцевали в «Шурале»?

— Я не танцевал в «Шурале». Во-первых, балет очень яркий, сказочный, но в то же время довольно крепкий. В нем нет ощущения, что ты смотришь… Ты, конечно, ловишь себя на том, что смотришь некую старую форму спектакля, но Леонид Якобсон — талантливейший хореограф, который и сегодня актуален. «Спартак» Якобсона мне нравится в разы больше, чем «Спартак» Григоровича, хотя как-то принято, особенно в балетном сообществе, по-другому расставлять приоритеты. Я себе отдаю отчет в том, почему так получилось. Потому что «Спартак» Григоровича связан именно с балетной техникой, там много прыжков, маскулинности, людям нравится это танцевать. Но «Спартак» Якобсона в этом плане смотрится... Если я смотрю с позиции хореографа, для меня он более интересный, насыщенный, погружающий. Там по режиссуре и по иллюзии, которую спектакль создает, сильно выше. Это, надо сказать, свойство Якобсона — создавать другое измерение, иногда пользуясь академическими и, казалось бы, устаревшими приемами, но фишка в том, что это работает. Там есть банальная арка, из которой люди бесконечно выходят, она повернута на три четверти к зрителю, и публика обманывается, не зная, сколько там людей заряжено. Они делают парад, заходят за кулису и выходят по кругу еще раз. А у тебя ощущение бесконечного марша. Банальный, простой прием, но он работает.

А у Григоровича бутафорские цепи. Я вижу, что они картонные, ненастоящие. И в его спектакле очень много такого — в общем, невечные приемы. Не хочется наезжать на мастера, но в моем приоритете — балет Якобсона. Вообще, я считаю Якобсона недооцененным хореографом в нашей стране и безумно интересным.

Владимир Варнава, танцуя буквально каждым мускулом, показал трагедию героя песни Александра Вертинского Piccolo bambino, того самого, кто «был другом Магдалины, только другом, не мужчиной»

Фото: «БИЗНЕС Online»

— В общем, татарская культура должна быть благодарна хореографу Якобсону за «Шурале».

— Можно так сказать. Тут еще такой фактор влияет: Якобсон — петербуржец, и, думаю, это дань уважения Мариинского театра ему — сохранение спектакля в репертуаре. Помимо того что у них есть в репертуаре классный большой спектакль, они еще к нему чуть более трепетно относятся, потому что понимают: «Шурале» в Мариинке — это петербургский спектакль.

И плюс опять же, возвращаясь к тому, что татарская культура очень яркая, богатая и многообразная, она хранит в себе несколько разных сочетаний. Какие-то вещи остались от язычества, а также система ислама. Все это миксуется в интересной, сказочной форме, она действительно тебя развлекает. Современный танец, возможно, сейчас пытается иначе переосмыслить момент развлечения зрителя, но там он довольно конкретно и буквально представлен. Мы должны понимать, что это было, во-первых, очень давно, во-вторых, имеет место быть сегодня. Потому я этот спектакль люблю.

Ну и главный герой, сам Шурале, действительно экстравыразительный и по пластике, и по характеру. Я думаю, что любой артист, в котором есть страсть, с удовольствием за эту партию берется. Партии бывают разные, где-то надо меньше характера и больше школы, поддать благородной крови. В данном случае это вкусная, аппетитная партия.

«Я к Олегу Ивенко на фестиваль #Stageplatforma приезжал множество раз в Казань, я бы вообще хотел сделать что-то специфическое с акцентом на татарскую культуру, потому что мне это интересно»

Фото: «БИЗНЕС Online»

«Находясь в зале, я не смотрю конкретно спектакль, а вступаю в диалог с его автором»

— Еще один повод для вас приехать в Казань — фестиваль #Stageplatforma Олега Ивенко. Как вы оцениваете его усилия по внедрению в умы казанских зрителей, привыкших к балетной классике, современной хореографии?

— Если могу позволить себе оценивать, то оцениваю на пять с плюсом! Признаться честно, возможно, в первый год я был в этом проекте исключительно из-за добрых отношений с Олегом, он позвал меня, я приехал. Но сейчас еще на фестивале в прошлом году я как-то прикипел, очень сильно расположился. Несмотря на то что это по-прежнему балетный гала, но посмотришь на Машу с Марселем Нуриевых, на себя, номера Александра Могилева и понимаешь, что в этом довольно много смелого эксперимента. Особенно для публики, которая привыкла ходить на ту политику, которую ведет театр имени Джалиля. Театр в Казани не ставит современные балеты, не очень интересуется современным танцевальным искусством, это очевидно.

Я вижу, что на сцене во время гала #Stageplatformа происходят очень важные вещи, именно эксперименты, неважно, удались они или нет. Олег делает смелые вещи. Он берет музыку, которая, наверное, не слишком соответствует вечеру, какой-то мальчишка с барабанами… И в этом складывается какой-то ритм, идея преемственности, своя идентичность у этого гала-концерта. Каждый гала все равно берет хореографа за руку — это Габышев, Могилев. По-моему, подобное дорогого стоит. Я не знаю таких примеров, чтобы они происходили в театрах.

Если какой-нибудь бывший солист Большого театра или неважно какого устраивает гала, все равно это часто делает в «безопасной зоне» — давайте вы станцуете «Призрачный бал», дуэт из «Спартака», потом еще Мауро Бигонцетти ставил номер 20 лет назад, давайте его станцуем, там минималистичный свет, мы разденемся по пояс, и все будет… Олег, мне кажется, мыслит по-другому. Неконъюнктурно. Конечно, он пытается выстроить с аудиторией понятную коммуникацию, дорожку, чтобы они не были сильно шокированы, но вместе с тем делает это довольно легко и свободно.