Влад Маленко: «Возвращаться в Елабугу всегда интересно: здесь какой-то сплав народной души — татарского радушия и русского раздолбайства»
«Это одно из мощных явлений XX века в смысле работы русского языка»
— Влад, как вам Елабуга? Все-таки для русской поэзии это скорее трагическое место, где ушла из жизни Марина Цветаева.
— Уход большого, знакового поэта — такой же важный момент, как и его приход в мир. И в данном случае на расстоянии времени градус трагедии не имеет значения. Есть факт. И в том, что Елабуга выбрала Цветаеву, мы должны разгадывать какой-то тайный знак, потому что такого уровня поэт…
Я вспоминаю могилу Данте в итальянской Равенне. Понимал, что соприкасаюсь с чем-то мощным, и то же самое здесь. Поэтому сентиментальную грусть надо убирать, ее не должно быть. Напротив, нужно какую-то ответственность здесь в себе приобретать. Тем более что пройдет еще много лет, дай бог, мир не рухнет, а все будут помнить только одну дату.
Когда приезжаешь в Грецию, то, например, отмечаешь дату ухода Сократа. Я помню, как мы приезжали и репетировали в древних развалинах — в Дельфах, Афинах — и выходили в тогах. Это был праздник, посвященный Сократу. Акт его ухода был равен приходу. То же самое здесь. Остается не столько дата, сколько имя.
Я сравнил Цветаеву с Сократом и Данте и не чувствую перебора, потому что для русской поэзии… Во-первых, это поэт, а не какая-то поэтесса. Это одно из мощных явлений XX века в смысле работы русского языка.
Возвращаться же в Елабугу всегда интересно: здесь какой-то сплав народной души — татарского радушия и русского раздолбайства. Это место выбрал мой друг Борис Березовский, а я доверяю его интуиции, потому что такого уровня художники не ошибаются. Он же мог выбрать, например, Витебск, мог выбрать Смоленск или Омск. Но выбрал Елабугу.
— В какой раз вы приезжаете в Елабугу?
— Во второй раз. Я в прошлом году активно участвовал в фестивале «Летние вечера», и мне полюбились зрители и слушатели Елабуги. Похоже, что я тоже пришелся им по вкусу, потому что помню встречу в библиотеке, там околица, забор, и люди вынесли стулья еще за забор, им не хватило места. У меня завтра здесь еще один сольный концерт. Я даже больше волнуюсь за это, а не за выступления на большой сцене, где высокие гости. Кстати, глава республики в первый день «Летних вечеров в Елабуге» приезжал, мы с ним общались. Ему особенно «зашли» басни мои.
«Рустам Минниханов был среди гостей, сидел скромно на дальней трибуне. Все-таки человека такого уровня постоянно отвлекают, а тут, когда я начал читать, он попросил всех не мешать и слушать. Мне передали, что поступило приглашение приехать с баснями и стихами в Казань. Приятно»
— Которые вы читали со сцены?
— Да. Рустам Минниханов был среди гостей, сидел скромно на дальней трибуне. Все-таки человека такого уровня постоянно отвлекают, а тут, когда я начал читать, он попросил всех не мешать и слушать. Мне передали, что поступило приглашение приехать с баснями и стихами в Казань. Приятно.
— Это ваше первое знакомство с Миннихановым?
— Да. У нас есть общий друг, но об этом я пока умолчу.
— Значит, нам ждать вас в Казани.
— Обязательно. Это для меня радость. Особенно мне бы хотелось в университетах и институтах повстречаться с молодежью и поговорить. Я очень люблю этот формат — дискуссии, разговоры, диалоги, даже споры. Мне кажется, это важный момент.
На фото слева направо: режиссер, музыкант Эмир Кустурица, пианист Борис Березовский и поэт Влад Маленко
«Я в Москве такого не видел на open air»
— А по-вашему, «Летние вечера в Елабуге» не выбрали ли слишком сложный формат общения с публикой? Может, стоит сюда больше приглашать звезд эстрады?
— Этот вопрос не ко мне. Хотя на моих товарищей, которые осуществляют здесь художественное руководство, я, конечно, могу влиять. Например, я познакомил Бориса [Березовского] и Эмира [Кустурицу], они подружились. И вот результат: Эмир здесь! Мне кажется, чуть-чуть можно добавлять в обертку блесток, чтобы конфету покупали. Блестки — попса, но она бывает качественной. Вчера Борис Вадимович Березовский вдруг спел под рояль песенку Сюткина — это же качественная штуковина. С другой стороны, сюда приходит много людей, которые знают, что будет. Это уже подготовленные люди, любящие такой формат.
Но меня больше всего поражает, как здесь воспринимают поэзию, потому что на стадионе читать стихи в формате open air сейчас очень сложно, все-таки не 1965 год на дворе. Люди отвлекаются, дети бегают, тем более только что звучала музыка. Но вижу, как граждане здесь вдруг превращаются «в уши или в слух», как говорил Гамлет. Трудно читать басни, потому что непросто рассмешить массово людей, но тем не менее это случается. За это тоже моя признательность умеющей слушать Елабуге.
«Трудно читать басни, потому что непросто рассмешить массово людей, но тем не менее это случается. За это тоже моя признательность умеющей слушать Елабуге»
— Есть примеры такого рода open air в стране?
— Я в Москве такого не видел на open air. Мы когда-то делали большой фестиваль «Усадьба Jazz» в Архангельском, не меньше народу было, но чтобы такая реакция… Когда вдруг затихают люди. То ли со временем что-то случилось в хорошем смысле. Мне здесь нравится. Вроде до моего дома отсюда далеко, а я как будто дома.
Вчера был хороший момент. Я начал с «Русских маяков»… Это такой плакат, не стопроцентное стихотворение, а скорее стихотворный хороший плакат, который впечатывает смыслы сразу в головы людям, в их сознания и сердца. Я вчера этот заряд осуществил и увидел, как все зарядились. И люди, которые пришли лежать и пить вино или что-то еще, и руководители, и профессионалы, и музыканты — все как-то приосанились, глаза загорелись у них.
«Вижу затаившихся хитрованов и жадных кощеев»
— В одном из недавних интервью вы назвали Россию «волшебной Ордой». Можете расшифровать это определение? Ведь для многих Орда — это что-то большое и плохо управляемое, даже страшное.
— Мы сейчас находимся в стадии движения, огромных перемен и перезарядки. Перезарядка — ключевое слово. Мне кажется, что мы окончательно поворачиваем на Восток, чем спасаем и Запад. Такой парадокс. В этом несочетаемом сочетании есть волшебство.
На мой взгляд, пришло время всем вместе внимательно вслух перечитать великую сказку Пушкина, которую он написал будучи молодым, «Руслан и Людмила». Она об этом. Сейчас я вижу битву с хитрым коварным Черномором. Вижу его бороду, вижу в стороне огромную сказочную голову, которая дышит в степи, ощущаю медленное, но живое движение моей страны, метание людей, красивых и сомневающихся людей, которые приняли решение, героев-воинов, безупречных женщин, которые ждут отважных капитанов. Вижу также предателей, трусов, убегающих с корабля крыс, вижу затаившихся хитрованов и жадных кощеев. И все это Россия. Но, слава богу, также я вижу больших художников, которые появляются и меняют картину бытия.
— Значит, Орда двигает на Восток? В свое время она оттуда и пришла…
— Когда-то, 100 лет назад, это движение формально предвосхитил Сергей Дягилев, который взял и привез в Париж художественную Россию, облеченную в восточный орнамент. Одел своих артистов в диковинные наряды, и Европа ахнула: «Ах, вот она какая, азиатская Россия». Хотя Россия такой не была. Россия всегда парадоксально состояла из Запада и Востока. Если мы приедем в Санкт-Петербург, то увидим ультразападный город, в то же время в Москве наблюдаем проникновение восточных ветров. Русские — это славяне, татары, евреи, узбеки, чеченцы, 30 национальностей Дагестана, цыгане, бог знает кто еще. Да, мы скифы, мы азиаты. Мой любимый Блок прав. И у всех нас сейчас время роковое, библейское, решающее. А главное — рабочее время!
— Про великих художников. Говорят, что российскую культуру ждут грандиозные изменения, вы верите в это?
— Я верю в такие изменения, но только надо понимать, что мы, как дети, хотим быстрых перемен. Мы живем в такое время, например, пока мы беседуем, только в одном каком-нибудь телеграм-канале появится 20 новых постов. Некоторые из них могут быть очень интересными. Мы уже привыкли, что все быстро меняется, но не совсем так будет. Мы же в учебниках читаем о падении Римской империи. Читаем одну строчку — «Римская империя пала»… а представляете, это 400 лет.
А мы думаем, что это падение американского владычества произойдет за пару лет. Нет же, это трудные и долгие процессы. Мы с вами всего лишь первые кирпичики, возможно, мы машинное масло в новых дверях в историю. Но для Бога это очень круто, что мы с вами делаем теперь. А может быть, мы сейчас остановим мгновение, как великий Данте, и наш разговор останется. А через несколько веков на скрижалях прочтут нашу беседу и будут изучать в Казанском университете.
«Пушкина с Маяковским руководство когда-то принципиально навязывало и правильно делало»
— Появился такой литературный или гражданский феномен — «поэты Донбасса». Кого бы посоветовали почитать?
— Да, еще говорят «Z-поэты». Мне не совсем это определение нравится. Я в 1989 году пошел служить в Советскую армию. И с тех пор держу свою линию. Слушайте, есть настоящая поэзия и не поэзия вовсе. И есть гражданская позиция. Вопрос в том, что под яркие события, под явление всегда подстраиваются паразиты. Нельзя на этом паразитировать, потому что люди проливают кровь и на переднем краю идет борьба даже не за страну, а за звание человека называться человеком.
Действительно, появились поэты Донбасса, среди которых есть яркие люди и мои товарищи. Мы часто вместе выступаем, я с радостью откликаюсь. Назвал бы такие имена: Игорь Караулов, Мария Ватутина, Аннушка Долгарева, Саша Антипов, Роман Сорокин. Вот эти люди, на мой взгляд, отражают ситуацию, но в то же время говорят о вечном.
— Найдется место для этих авторов и их стихов в истории российской поэзии?
— Стихов достаточно много. Стихия стихов! Я свои-то не сразу ключевые вспомню… Никто, ни вы, ни я, ни критики не могут дать предсказание, которое вы просите. Дело не в поэтах Донбасса или других направлениях, через 50 лет после ухода поэта, по гамбургскому счету, понимаешь, останется он с людьми или нет. Тут таинственный и волшебный процесс, отчасти это про вопрос волшебства языковой непостижимой Орды. Но не только ее, но и вопрос работы государства по внедрению смысловых ядер, за которые отвечают большие поэты. Пушкина с Маяковским руководство когда-то принципиально навязывало и правильно делало.
А с другой стороны, народ сам называет своих пророков. У Есенина было много неудачных стихов, были и потрясающие вещи, и его вытащил народ не только за стихи, как барон Мюнхгаузен себя, но и за его непутевую яркую судьбу. Вообще, мне кажется, что в основе величия поэта должна быть милость к падшим. Так определил Александр Сергеевич Пушкин. Понимание, что ты такой же человек из маршрутки или магазина «Пятерочка», хотя и со скрижалями в кармане. И ты, поэт, обязательно должен заняться этим заблудшим человеком, а не только девочкам где-то в салоне читать стихи за красивые глазки.
«Культура — часть военно-информационной борьбы. Один талантливый писатель дороже и важнее тысячи беспилотников, потому что его слово меняет поведение огромной паствы»
«Жить надо не для «личного пацифистского кайфа»
— Не секрет, что часть деятелей культуры уехали после начала СВО из России или высказываются против спецоперации. Вы со многими из них общались и сотрудничали. Например, Кирилл Серебренников, Анатолий Белый, Юрий Шевчук и другие. Изменилось ваше отношение к этим людям?
— Те вещи, которые мы делали вместе, остаются мне дороги. И люди, с которыми мы работали в тот момент, в памяти остаются мне дороги. Во-первых, это благодарность за то, что мы сделали, потому что это было честно и круто, по-разному, но красиво. Я про каждого, кого вы назвали, могу рассказать.
— Но вы на связи сейчас с ними?
— Конечно же, нет. Это исключено.
— Это ваша позиция?
— Нет, это взаимная позиция. Была попытка одного известного провокационного журналиста сделать фильм, в котором на одной стороне буду я, а на другой — известный человек, который уехал. Наши позиции должны были столкнуться. Но я отказался, потому что понимал: без провокации у них не прокатит. Что касается их позиции, то она не вызывает у меня уважения, но я не сужу их. Стараюсь заниматься своими вещами и своей командой, воспитывать новых людей. А те люди, видимо, всегда такими были, если поступили определенным образом, значит, зерно в них было. Бог с ними. И без них дел полно!
Знаете, наша «волшебная Орда» очень богата на гениев! Придут на их место еще более талантливые мальчики и девочки и сделают крутые вещи, может, не сразу, но обязательно придут, они уже стучатся в двери!
— Военные действия на Украине рано или поздно закончатся. Вам не кажется, что после этого нам все равно придется договариваться, в том числе и в сфере культуры? И тем, кто сегодня за, и тем, кто против.
— Давай сначала договоримся о терминах. Уже идет специальная культурная операция! Культура — часть военно-информационной борьбы. Один талантливый писатель дороже и важнее тысячи беспилотников, потому что его слово меняет поведение огромной паствы. Это должны понять и наши командиры. Поэтому СВО, которую объявил наш руководитель, не закончится быстро.
Я говорю не о горячей фазе сейчас, а о другом состоянии сознания — не беспечность, а мобилизация, другие глаза женщин рядом с мужчинами. Жить надо не для «личного пацифистского кайфа», как приучали враги, а для общего созидания новой большой страны! И безусловно, в культуре должны происходить радикальные изменения. Западные псевдоценности устарели. Люди, которые там при власти, уже лохи. Они беззубые, пахнущие гнилью старушки с кошельками. Они должны уйти. Мальчики с зубами и девочки с горящими глазами, колдуньи на русских метлах, разобьют окна в их публичных домах и освятят сатанинские углы святой водой своих новых стихов.
Условно говоря, русский Воланд приходит и начинает восстанавливать справедливость, но делает это не совсем так, как описано у великого мастера Булгакова. Русский Воланд с раскосыми татарскими глазами.
«Я реально горжусь, что однажды в Москве, в селе Коломенском, этих двух великих хулиганов познакомил — Березовского и Кустурицу»
«Нельзя говорить «Россия, вперед!» 500 раз в день»
— Вы всегда были на патриотическом фланге?
— Всегда.
— Даже когда вели передачу «До 16 и старше» или работали в «Куклах»?
— Ну разумеется! На Первом вел программу для подростков! Помню, как 9 Мая недоумевал, что появились неонацисты…
Кстати, я никогда об этом не говорил… Я ведь ушел из программы «Куклы», которая в свое время была очень модной, озвучивал там многих героев, в том числе политиков. Но покинул передачу, потому что моя душа сопротивлялась. Как молодому человеку, как экспериментатору мне было интересно это. Но душа негодовала. И победила. Да, я служил в театре на Таганке, но, во-первых, театр менялся. Мое проникновение в театр началось со спектакля «Братья Карамазовы», а это ультрарусская и патриотическая ситуация.
Мы обязательно должны изменить внутреннее звучание слова «патриотизм». Это должна быть новая сильная история. Мы сейчас иногда произносим это слово и подразумеваем что-то чуть-чуть кондовое. Типа как банка с консервами… А нужен живой дух!
Я против бездумных дискотек и выкриков «Россия, давай, вперед!». Ну нельзя говорить «я люблю» 500 раз в день. Нельзя говорить «Россия, вперед!» 500 раз в день. Ты либо любишь свою мать, своих людей и что-то делаешь, либо нет. Творчество — это и есть попытка каждого бескомпромиссно, мощно, талантливо и нестандартно признаться в любви к жизни, к своей стране.
Нам долгие годы навязывали талантливых некрофилов с гробами на сценах… А подлинная культура — это любовь к живому! Да, с ошибками, с промахами! Но живая! И лучшие музыканты, писатели, артисты ищут новые ходы, не кричат бездумно слова о России, а тихонечко пробуют шагнуть вбок, отыскать живые смыслы, которые найдут отклик в юных сердцах.
— Кого еще нам позвать на фестиваль «Летние вечера в Елабуге» с патриотического фланга?
— Из мощных ребят: Сергей Галанин, Мара, Гарик Сукачев, Джанго, Юлия Чичерина. Можно позвать большого русского писателя Захара Прилепина, дай бог, выздоровеет, чтобы он сюда приехал, может, и спели бы вместе гимн жизни. Например, играл бы Березовский Рахманинова, а Прилепин свои смыслы и реплики вычитывал, слова бы зажигались и горели на панелях. Можно же менять форматы.
Вот хороший пример. Режиссер мирового уровня, который хулиганит в своем оркестре, Кустурица здесь. Это нестандартный подход. И я реально горжусь, что однажды в Москве, в селе Коломенском, этих двух великих хулиганов познакомил — Березовского и Кустурицу.
— А с чего посоветуете начать нашим читателям знакомство с творчеством поэта и баснописца Маленко?
— Девушкам — с любовной лирики. Задиристым пацанам — с хлестких басен, с баллад. Людям серьезным и постарше — с гражданских стихов. Слава богу, что человек, о котором идет речь, состоит из разных лучей и направлений. Он сам по себе оркестр. Я надеюсь, с чего бы ни начать, можно сразу откопать что-то интересное. Конечно, детям можно читать детские вещи Маленко, которые, на мой взгляд, должны им понравиться.
Знаете, я хотел бы всем пожелать, чтобы на наших глазах произошло превращение нашей волшебной Орды в светоносную и спасительную для человечества державу, к которой потянутся люди со всех стран. Мне кажется, что об этом и писал мой любимый писатель Николай Гоголь в «Мертвых душах»: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа…»
На ее волшебный бег все народы и государства смотрят с восторгом. Как Гоголь, учусь верить в непостижимую, божественную силу России. На каком бы языке и в какой религиозной форме мы бы ни обращались к этому Богу.
