Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Феномен арабской каллиграфии, к сожалению, уже больше воспринимается как искусство»

– В прошлом году специально к 1100-летию принятия ислама Волжской Булгарией стартовал процесс написания рукописного Корана…

– Это было 12 января. Во время первого знакомства муфтий пригласил меня обсудить идею создания рукописной книги, было несколько вариантов книг. Но у него уже несколько лет была идея рукописного Корана. В итоге через какое-то время он предложил мне попробовать подготовить несколько страниц из Корана. Сейчас над этим работает целая команда: я пишу сам текст, есть люди, которые проверяют то, что я написал, а возглавляет нашу комиссию дубайский шейх Маъмун ар-Рави. Он большой специалист по кораническим наукам, по науке расм, которая занимается тем, что определяет, как слова и буквы должны выглядеть в тексте.

– Именно в Коране?

– Да. Наука хат занимается тем, как слова и буквы должны быть написаны по форме, а расм – это то, что должно быть написано. И возглавляющий нашу комиссию дубайский шейх Маъмун ар-Рави является главным при международной аккредитации Коранов. К примеру, саудовские Кораны, которые писал Усман Таха, вышли после его проверки. Те страницы, которые я подготовил, он проверял и смотрел. По его словам, не любой хаттат (каллиграф) может заниматься написанием Корана, а только тот, кто имеет специальное разрешение (иджаза) по написанию Коранов.

Сегодня феномен арабской каллиграфии, к сожалению, уже больше воспринимается как искусство. Как науку ее мало кто рассматривает.

– А почему?

– Потому что это сложная вещь, нужно специализированное образование, а люди, которые просто занимаются искусством, они как бы не хотят вдаваться в подробности, не уходят в тонкости самой науки, могут что-то придумывать. И этой отсебятины так много стало, что она уже как бы замещает саму науку.

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Хатт – это, с одной стороны, искусство, с другой – наука»

– Авангард победил классическое исполнение?

– В массовом смысле – да. Это уже массовое явление, массовая культура. Помимо этого, часто бывает так, что люди, которые сами принимают ислам и изначально не принадлежат к народу с устоявшейся исламской культурой, начинают от себя привносить какие-то черты, которые не соответствуют традиционному.

– То есть установившейся традиции?

– Да. Пик развития исламской классической каллиграфии пришелся на время Османской империи, и по сути все современные хаттаты (каллиграфы) являются учениками той школы. Я сам семь лет учился хатту, иджазу (разрешение) получил спустя пять лет. То есть для овладения только одним стилем «сульс» – это считается самый сложный стиль – требуется пять-шесть лет.

С одной стороны, это искусство, с другой – наука. Существуют каноны, которые связаны с внутриисламским пониманием, с пониманием каллиграфического совершенства. Эта наука основана на балансе, на математических принципах, на логике. Есть свое «золотое сечение». Даже само название стиля «сульс» переводится как «одна треть», то есть как определенное соотношение одной части к другой.

– А с виду кажется, что просто так взял кисточкой…

– К примеру, при написании толщина букв может быть неоднородна, она меняется постоянно, но это происходит не спонтанно. Это все имеет аргументацию. Одно вытекает из другого и подкрепляется другим доводом. Например, если хаттат поставит какой-то значок, добавит какую-нибудь часть или сделает линию каким-то определенным образом, то у него на это все должен быть аргумент. А те, кто занимается современным искусством, у них больше всего спонтанность ценится, экспрессия.

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Задача – вытащить ее из забытых наук, поскольку она связана непосредственно с изучением Корана»

– Давайте вернемся к началу. Вы начали с того, что отправили в Эмираты, посмотрел шейх, сказал, что годится, и процесс стартовал?

– И я начал писать. Я к чему это говорил? К тому, что у нас нет специалистов.

– Каллиграфов именно на Коран, получается?

– Потому что в массовом представлении «хат» уже стал просто культурным феноменом, который даже не чисто религиозный, а скорее связан с исламской культурой. Большинство тех, кто занимается этим или называет себя каллиграфами арабской вязи или исламской каллиграфии, они не понимают саму суть. Поэтому появилась необходимость выделить тех, кто занимается непосредственно Кораном. Поэтому в нашей комиссии состоит знающий шейх, который проверяет с этой точки зрения.

– Часто возвращает ваши тексты?

– Не возвращает, но каждую страницу проверяет, исправления дает.

– Много правок?

– Сейчас уже мало, потому что я как бы уже понял принцип. В начале для меня было много непонятных вещей, потом со временем начинаешь понимать, что и как, и он уже практически не исправляет, только отмечает какие-то мелочи.

– А почему важно написать рукописный Коран? Есть же «Казан басма», турецкий, османский, саудийский стили написания Корана.

– Повторюсь, если вчерашний авангард уже сегодня стал масс-культурой, то традиционное классическое исламское искусство уже считается этаким современным «андерграундом». У татар раньше сама наука называлась «ильмуль-хат». Задача – вытащить ее из забытых наук, поскольку она связана непосредственно с изучением Корана. Она входит в разряд о науках арабского языка. Придерживаюсь мнения, что те люди, которые записывают Коран всякими современными спонтанными стилями, которые не основаны на классике, они невольно могут искажать его, в том числе потому, что среди ученых-хаттатов есть единогласие о том, как должны выглядеть буквы.

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Треть Корана уже написана»

– Если говорить о вашем рукописном Коране, то сейчас на каком уже этапе?

– Буквально полмесяца назад треть Корана написана была. Это нормально, обычно на переписывание всего Корана уходит где-то три-четыре года. Я думаю, что у нас еще быстрее получится.

– Смотрите, еще раз к вопросу – зачем нужен рукописный Коран татарам? Это из разряда «пусть и у нас тоже будет»?

– Это толчок именно для возрождения науки хатт, для развития традиционной исламской культуры. «Печатный станок есть, но печатный станок культуру не производит». Культуру производит человек, а исламскую культуру производит, соответственно, человек, который находится в исламе, и не просто верующий, а именно тот должен быть, кто понимает самую суть ислама и суть наук, чтобы логика ведения этих вещей, которые мы можем культурными называть, была обоснована.