Одним из самых любопытных названий в лабораторной программе стал «191 сорт груш» казанского творческого дуэта режиссера Саттаровой и драматурга Дины Сафиной
«В школе мало уделяют внимания спорным моментам в его биографии»
Лаборатория «Достоевский 200» заработала в Москве еще в конце ноября. За это время на разных площадках Театра Наций показали как классический спектакль «Зимние заметки о летних впечатлениях» Елены Невежиной на малой сцене, так и экспериментальные проекты в Новом Пространстве, в числе которых кинопрограмма, опера, квиз, киноальманах и сторителлинг.
Но главным результатом работы проекта стали эскизы 7 молодых режиссеров. Проекты Михаила Милькиса, Ильи Мощицкого, Никиты Кобелева, Евгения Маленчева, Анны Синельниковой, Регины Саттаровой и Канако Судзуки были отобраны более чем из 150 заявок. Им дали несколько недель на построение эскиза и всего несколько дней на репетиции в Новом Пространстве. Дальше — сразу показ на зрителя.
«Руководителям театров сложно решиться на то, чтобы пригласить на постановку молодого режиссера, утвердить необычный материал, ввести в свой театральный оборот новые методы работы с актером или текстом, а лаборатории — это удачный способ приобщения к новым формам искусства. Многие из наших режиссерских лабораторий, если не сказать, что большинство, увенчались интересными творческими результатами. Надеюсь, что так случится и в этот раз», — говорит куратор лаборатории, заместитель художественного руководителя Театра Наций Роман Должанский.
Одним из самых любопытных названий в лабораторной программе стал «191 сорт груш» казанского творческого дуэта режиссера Саттаровой и драматурга Дины Сафиной. Обе девушки известны у себя на родине, в Татарстане. Регина ставит спектакли на разных площадках республики и курирует режиссерские проекты, Дина пишет пьесы (за «5mm/h» получила «Золотую маску» в 2021-м). А в начале осени девушки приступили к работе над совместным эскизом.
«Первое знакомство с Достоевским происходит в школе, где мало уделяют внимания спорным моментам в его биографии. Но именно совокупность черт характера (как отрицательных, так и положительных), событий и окружения послужила фундаментом для появления великого писателя», — говорит Саттарова.
Она решила не брать за основу эскиза один из романов Достоевского. Объектом рассмотрения стал сам писатель, его жизнь и, как следствие, знания современного поколения читателей о Федоре Михайловиче.
Объектом рассмотрения стал сам писатель, его жизнь и, как следствие, знания современного поколения читателей о Федоре Михайловиче
А об отношениях с женщинами? А каким он дома был?
В начале спектакля небольшая сцена Нового Пространства Театра Наций погружена во мрак. Слышен только голос на аудиозаписи. Точнее, два. Одна девушка задает короткие вопросы о том, как в школе проходят творчество Достоевского. А вторая дает развернутый ответ, полный негодования и возмущения. Мол, скомкано все, непонятно детям и неинтересно учителю. Оттого, по сути, единственное, что помнят школьники на выходе из 11-го класса, — это что некий Раскольников бабушку топором убил, а потом раскаялся.
После эскиза Сафина признается, что на пленке ее голос. И запись эта была сделана для фестиваля «Театра горожан», который впервые прошел летом в казанском пространстве MON. Драматург записывала татарских учителей, говорила об их проблемах и современном образовании, а эта запись осталась неиспользованной. Этот же аудиоприем Дина использовала в спектакле «5mm/h», который был отмечен комитетом главной театральной награды за лучшую драматургию.
Когда становится понятно, что современные читатели, вероятнее всего, ничего не знают о жизни великого писателя, на сцене зажигается свет. Перед зрителями оказывается нехитрый натюрморт: стол, покрытый голубой скатертью, тарелки с двумя десятками груш и книги. А в центре декорации стоит ваза, на которой отчетливо видна надпись «человек — деспот». Намекают ли на что-то?
Позже на кирпичной стене начинают бегать титры:
В первой редакции „Бедных людей“ Достоевский использует большое количество уменьшительно-ласкательных словоформ. Однако редактор Осип Банковский решил, что это плохо». Спустя время ученический почерк, будто в школьной тетрадке, выводил каракули в сочинении про Достоевского — «не любил говорить», «нравилось подшучивать над близкими».
Режиссер не берет на себя задачу рассказать о непростой жизни великого писателя. Это было бы непосильной задачей в рамках театральной постановки, тем более за отведенные 40 минут эскиза. Но Саттарова ставит зрителю вопросы — а о причинах игровой зависимости знали? А об отношениях с женщинами? А каким он дома был? А то, что груши любил?
Позже на кирпичной стене начинают бегать титры: «В первой редакции «Бедных людей» Достоевский использует большое количество уменьшительно-ласкательных словоформ»
Разобраться в этих тонких жизненных переплетениях помогает и образ самого писателя. Его играет актер казанского ТЮЗа Павел Густов. Поначалу он присутствует в спектакле скорее как блеклый росчерк, карандашный намек на персонажа. Но чем сильнее режиссер ввинчивает сюжет в личную жизнь и характер Достоевского, тем явственнее проступает и сам образ. В какой-то момент зритель ловит себя на мысли, что и вовсе смотрит на знакомый с детства портрет Федора Михайловича, сделанный Василием Перовым. Такая же сутулая поза, собранные в замок руки, держащие колено, и усталый взгляд.
Актеру Густову с поразительной точностью удалось передать внутреннее состояние писателя, которым он делится в своих книгах. Не говоря уже о пугающей внешней схожести. Остальные актеры (Эрик Галлямов, Мария Васильева, Елизавета Вузовская и Никита Беляков) были скорее частью сценического пространства, чем самостоятельными персонажами. Кто-то озвучивал любопытные факты из биографии, кто-то отыгрывал фантазийное знакомство писателя с его второй женой или вовсе играл в пинг-понг напечатанными романами.
В эскизе чувствуется отличная проработка деталей, интересен формат подачи информации: как хрестоматийных фактов жизни Достоевского, так и неизвестных, спорных моментов, заметна прекрасная работа Густова
В эскизе чувствуется отличная проработка деталей, интересен формат подачи информации: как хрестоматийных фактов жизни Достоевского, так и неизвестных, спорных моментов, заметна прекрасная работа Густова. Расстраивает только финал эскиза. Он оказался невнятным. Повествование будто обрубили невидимым топором, не дав зрителю права на собственные размышления.
