Иван Петухов: «Здорово быть дебютантом и при этом иметь нужный опыт, для того чтобы сделать фильм не только интересным тебе, но и нужным зрителю»
«О моем дебюте мы успели пошутить и с Ирой Старшенбаум, и с Аней Чиповской»
— Иван, вы человек известный в киноиндустрии, а когда-то снимали в своем фильме Уму Турман. Как так получилось, что «Сестры» оказались вашим первым режиссерским опытом в полнометражном игровом кино? И каково это, быть дебютантом в 38 лет?
— О моем дебюте мы успели пошутить и с Ирой Старшенбаум, которая еще в 2018-м снялась в моей короткометражке «Нет», и с Аней Чиповской, с которой полтора года назад снимали мини-сериал «Взаперти». В итоге сейчас 2022 год, у Иры в «Сестрах» главная и уникальная по силе роль, у Ани Чиповской — роль-вызов, а у меня — дебют. Такая вот вечная кинематографическая молодость.
Если говорить серьезно, обычно считается, что начало пути в кинематограф знаменует именно первый полнометражный фильм. Так что ты снимаешь четыре короткометражки, три мини-сериала и только потом становишься дебютантом — такая вот ирония профессии. С другой стороны, здорово быть дебютантом и при этом иметь нужный опыт, для того чтобы сделать фильм не только интересным тебе, но и нужным зрителю.
— Какой фидбэк вы получили от зрителей, уже посмотревших «Сестер» на большом экране?
— Премьера и обсуждения после были очень эмоциональными, аудитория реагировала живо и искренне, было много вопросов — этого и хотелось. Делай мы просто хоррор, вряд ли удалось бы собрать такую публику, а создавай чистую драму о домашнем насилии, скорее всего, тоже не смогли бы привлечь столько внимания. Но симбиоз одного и другого оправдал себя, и как в фильме, так и вокруг него образовалась нужна энергия. Фильм оказался и нужен, и важен. Первая реакция говорит о том, что мы на верном пути.
— Это ведь ваш авторский проект, снятый по собственному сценарию?
— Так и есть. Это тот сценарий, с которым я первое время ходил по продюсерам, пытаясь убедить их, что тема домашнего насилия — заглавная в «Сестрах» — это то, о чем нужно рассказывать. Что написанная история лучше всего эту тему раскрывает, а язык хоррора и конкретно постхоррора — самый точный и бескомпромиссный язык, которым ее можно раскрыть.
К счастью, продюсеры кинокомпаний Bazelevs, Event Horizon и Magic поверили и в тему, и в историю, и в жанр. А дальше началась работа над подлинно авторским кино, где все вокруг старались, чтобы фильм, ставший уже общим, был воплощен в том виде, в котором когда-то был задуман.
«Премьера и обсуждения после были очень эмоциональными, аудитория реагировала живо и искренне, было много вопросов — этого и хотелось»
«Не думаю, что это фем-повестка, скорее повестка здравого смысла»
— А насколько большая разница в том, как строится работа над коротким метром, сериалом и полнометражным кино? И насколько бюджет картины позволял вам размахнуться?
— Что касается бюджета, его всегда будет не хватать: и в короткометражке, и в сериале, и в полнометражном фильме — это просто закон кинопроизводства. Но именно это и провоцирует творчество, потому ты постоянно пытаешься найти самое эффективное и экономичное решение. Ограничения не дают расслабиться. А разница в работе, как правило, во времени — в случае с полным метром подготовка длится дольше. Сценарий «Сестер» разрабатывался два с половиной года: пришлось многое изучить, история углублялась, переписывалась, герои оживали и обретали голоса. Короткометражки же, по крайней мере в моем случае, пишутся куда быстрее, и в них главное — поймать волну. «Взаперти», хоть это и сериал, родился тоже очень быстро как отзвук наших с женой забавных карантинных инсайтов и снят был тоже налегке. Так он и смотрится.
Но «Сестры» — особый случай. И тема, в отличие от других моих работ, гораздо более конфликтная, болезненная, поляризующая. Язык, который для раскрытия темы выбран, требует очень тонкой системы противовесов и вместе с тем отсутствия компромиссов. Плюс, конечно, жанр. Постхорроров в России и вовсе не было, а хоррор до сих пор воспринимается как низкопробное развлечение для подростков. Хотелось это изменить.
«Это тот сценарий, с которым я первое время ходил по продюсерам, пытаясь убедить их, что тема домашнего насилия — заглавная в «Сестрах» — это то, о чем нужно рассказывать»
— Получается, что вы упаковали важную социальную тему домашнего насилия в мистический хоррор, а точнее, постхоррор.
— Разумеется, услышав, что фильм о домашнем насилии, представляешь драму, социальное кино для узкого круга зрителей. Но лично я, прочитав одну статью о домашнем насилии, затем вторую, третью, 10-ю (благо независимые фонды и центры помощи делают все, чтобы тема оставалась на слуху), увидел в них именно хоррор, только происходящий в реальной жизни, здесь и сейчас. Решив, что язык драмы не может в полной мере передать то, что чувствует женщина в ситуации домашнего насилия — а именно это было главной нашей задачей, — мы нашли в хорроре нужный нам инструментарий. А жанр постхоррора позволил отказаться от скримеров и прочих приемов ужастиков, сосредоточившись на атмосфере ужаса, которая проникает глубже и остается с тобой дольше.
При этом драма в «Сестрах» тоже присутствует. Больше того, актеров я просил играть именно драму, так как, несмотря на хоррор-оболочку, внутри это психологически достоверная история. В итоге двуслойность фильма позволила и глубже раскрыть тему, и катализировать действие. Что касается конкретно мистики, она нужна в первую очередь, чтобы оттенить реальный страх. То есть кто пугает больше: пришедшие из небытия сущности или приходящий каждый день с работы домой близкий вам человек?
«Кто пугает больше: пришедшие из небытия сущности или приходящий каждый день с работы домой близкий вам человек?»
— В общем, «Сестры» затрагивают актуальную сегодня фем-повестку.
— Не думаю, что это фем-повестка, скорее повестка здравого смысла. Традиционные ценности у каждого свои, но общечеловеческие все-таки важнее. Уважение к личности — одна из таких базовых ценностей, а именно личность домашнее насилие разрушает прежде всего. Пусть это и не так очевидно для тех, кто в тему не углубляется.
Что касается ситуации с насилием, я уверен, что рано или поздно она изменится к лучшему. Множество независимых организаций проводит огромную работу, чтобы приблизить переломный момент. И если еще 10 лет назад об этом практически не говорили, то теперь тема действительно на слуху. Эта работа в любом случае даст свои плоды, рано или поздно, я очень надеюсь. А «Сестры» еще один кирпичик в этом здании, повод для дискуссии и способ вынести тему в поле обсуждения. Для кого-то это может стать поводом задуматься — и это немало, для кого-то — спасением.
— А какие пришлось приводить аргументы, чтобы продюсеры взялись за такой хитросплетенный сценарий?
— На самом деле весь первый этап работы над фильмом заключается как раз в том, что ты пытаешься заразить своей идеей других. В данном случае, рассказывая о том, что хорроры и постхорроры участвуют в престижных мировых фестивалях, что жанр, с самого начала будучи пространством для авторских экспериментов, сейчас еще больше облагородился и стал, на мой взгляд, территорией наибольшей творческой свободы. И благодаря тому, что среди продюсеров были люди в общем-то молодые, открытые, живо реагирующие и на социальную составляющую, и на жанровую, нам удалось найти общий язык достаточно легко. Я чувствовал поддержку во всем, что мы делали.
«Уважение к личности — одна из таких базовых ценностей, а именно личность домашнее насилие разрушает прежде всего. Пусть это и не так очевидно для тех, кто в тему не углубляется»
«Лично я рекомендовал бы приходить на фильм парами»
— Однако российские хорроры, как правило, не нравятся ни критикам, ни зрителям, над ними обычно принято посмеиваться. Данный факт вас не смущал?
— «Сестры» так далеки от типичного российского хоррора, как это вообще возможно. Притом что здешние, скажем так, продюсерские фильмы ужасов делают тоже неглупые и насмотренные люди, просто цель и аудитория у них другие. Мы стоим особняком и темой, и поджанром, и визуальным стилем внутри и вокруг фильма. Поэтому в кинотеатрах найдется на что посмотреть и тем, кто разбирается в жанре, и тем, кто тяготеет к серьезным драмам, и тем, кто ценит сильные актерские работы, и тем, кому эта тема знакома не понаслышке. А лично я рекомендовал бы приходить на фильм парами — будет не только интересно, но и после будет что разобрать вместе, чтобы даже здоровые отношения стали более гармоничными.
— Почему в нашей богатой истории кинематографа, по сути, нет фильмов ужасов, почему их не снимали, скажем, именитые советские режиссеры? Разве что «Вий» на ум приходит.
— Как мне кажется, в России это просто очень коммерческий жанр. Редкие авторские работы вроде давних «Мертвых дочерей» Павла Руминова давались нелегко широкой аудитории. С тех пор, возможно, здесь есть некий страх перед авторским хоррором. Впрочем, не только здесь. Во всем мире жанр в самом массовом воплощении — недорогое коммерческое кино без больших звезд, построенное на понятных жанровых клише и собирающее у экранов ограниченную, но верную аудиторию ужастиков. Как и в мире, в России создатели хорроров еще и стремятся к универсальности, так как хоррор еще и хорошо экспортируется. На чем во многом и построена его экономика. А ужастик, одинаково понятный и жителям России, и жителям стран Южной Америки, и жителям Азии, вряд ли будет обладать уникальным лицом — акцент делается на общих страхах.
При этом, повторюсь, уверен, что те, кто производит ужастики, знают все то, что происходит в мировом хорроре. Это не уникальная вещь, и все самые громкие проекты, о которых мы слышим, которые выходят в мировой прокат, — это скорее исключение, чем правило. Огромная масса, десятки и сотни ужастиков, такие же проходные, как и бо́льшая часть хорроров в России. То, что мы делаем в «Сестрах», в любом случае находится в поле исключения.
«Мы стоим особняком и темой, и поджанром, и визуальным стилем внутри и вокруг фильма. Поэтому в кинотеатрах найдется, на что посмотреть и тем, кто разбирается в жанре, и тем, кто тяготеет к серьезным драмам, и тем, кто ценит сильные актерские работы»
— То есть «Астрал», «Заклятие», та же «Пила», наверное, хотя мистики там нет, у которых множество частей, — это тоже в некотором смысле исключения?
— И «Астрал», и «Заклятие», и даже «Пила», несмотря на то что первая часть ее была абсолютно авторской работой, яркой, интересной, — как раз правило. Больше того, все это хоррор-франшизы, развивающие однажды созданный мир. И, несмотря на то что с каждой новой частью качество их становится хуже — можно проследить по рейтингам на IMDb или даже на «Кинопоиске», — зритель точно знает, на что идет в кино. Как и с любой франшизой, он понимает, что получит: в «Пиле» — изощренные пытки, в «Астрале» — жуткое путешествие в паранормальное и так далее. Собственно, их производители не подводят свою аудиторию — что обещали, то и дают.
Но те редкие авторские хорроры, которые создают, скажем, Роберт Эггерс («Ведьма», «Маяк»), Ари Астер («Солнцестояние»), Джордан Пил («Прочь»), при всей их успешности (а они всплывают периодически и в Европе, и в Штатах на самых важных фестивалях) всегда будут штучным продуктом. К такой штучности мы в «Сестрах» и стремились, поэтому и свели историю к постхоррору, о которому уже говорили выше. Его еще называют «возвышенным хоррором», и не зря. Он вглядывается в бездну человеческой души, и от него потом куда сложнее избавиться. Как бывает с обычными ужастиками? Посмотрел, испугался, вышел из кино — и забыл. В отличие от них, постхоррор оставляет след. Уверен, и «Сестры» оставят.
«Как бывает с обычными ужастиками? Посмотрел, испугался, вышел из кино — и забыл. В отличие от них, постхоррор оставляет след. Уверен, и «Сестры» оставят»
«Любая история о домашнем насилии — это еще и история о насилии вообще»
— Как вообще сегодня можно охарактеризовать происходящее с российской киноиндустрией? С одной стороны, все говорят о появившемся окне возможностей, потому что фильмов в прокате стало меньше, а людям хочется что-то смотреть. С другой — есть непонимание того, что в целом происходит, что будет дальше, какое кино можно и нужно снимать в нашей стране…
— Как зритель я вижу, что сейчас выходят фильмы и сериалы, показывающие, что производственно, сценарно и по-режиссерски индустрия достаточно сильна, но на деле бо́льшая часть их была снята год назад или раньше. Что будет через год, предсказать невозможно. Могу только надеяться, что появятся российские фильмы, на которые люди захотят пойти в кинотеатр. Потому что посещение кинотеатра не то же самое, что смотреть кино дома. Это выбор, причем явно не первый в списке приоритетов.
В этом смысле у авторов есть большая ответственность, связанная с тем, что они создают. Мы должны делать что-то настолько нужное или такое сильное и яркое, что зритель вопреки всему решит потратить на это свое время и деньги. Хочется верить, что фильмов с таким подходом у нас станет больше, что авторы будут делать кино с уважением к будущим зрителям, чтобы они получили те эмоции, которые мы им обещаем. Разочарований у публики за это время было немало, должна быть и надежда.
— В одном интервью вы говорили, что съемки «Сестер» начались в 20-х числах февраля. Может, начало СВО помогло погрузить съемочную группу в ту самую атмосферу постхоррора?
— Чтобы говорить об этом уверенно, нужно сравнить, а как бы мы снимали этот фильм, если бы все было иначе, но сделать это, увы, невозможно.
— Но не мелькала мысль, что, может, стоит пока прервать съемки? Может, кто-то из актеров и съемочной команды решил покинуть проект?
— Это хороший вопрос. На самом деле, наоборот. Ощущение того, что это действительно важный и нужный фильм, было таким и за полгода до всех событий, и за год, и будет потом, это заставляло нас работать вопреки всему. Любая история о домашнем насилии — это еще и история о насилии вообще: когда об этом снимать, если не сейчас? Такое кино нужно, чтобы больше людей узнавало о теме, как я уже говорил. Возможно, мы поднимем новую волну обсуждения. Может, кто-то, посмотрев наше кино, поймет, что это происходит с ним. Неважно, речь идет о женщине, переживающей подобное, или о том, кто эту агрессию проявляет. Кому-то это может спасти жизнь. Важность всего этого заставляла нас работать усерднее. Каждый член съемочной группы и постпродакшена вплоть до самой сдачи фильма (я с приятным удивлением за этим наблюдал) делал чуть больше, чем ему положено, чтобы фильм получился.
«В итоге ты видишь, как превосходно Ира проживает в «Сестрах» свою роль — сложнейшую, потребовавшую невероятной актерской отдачи и человеческих сил. Все потому, что каждая строчка сценария ею изучена, прочувствована и осмыслена»
«С кастингом проблем было куда меньше, чем могло бы возникнуть»
— В ваших кинопроектах снимаются сплошь звезды. В частности, в «Сестрах» — Ирина Старшенбаум, Анна Чиповская, Никита Ефремов. Более того, в вашей, наверное, первой серьезной короткометражке, которую видел массовый зритель, играла Ума Турман. Поэтому вы теперь работаете только со звездами?
— От моего желания работать с кем бы то ни было мало что зависело, если бы актерам не понравился сценарий или он не откликнулся в них. Все-таки «Сестры», даже на объективный взгляд, — редкий материал, глубоко актерское кино. Поэтому с кастингом проблем было куда меньше, чем могло бы возникнуть. Настоящим актерам, а у нас сошлись именно они, такое кино нужно не меньше, чем авторам, потому что в нем много пространства для внутреннего поиска, рефлексии, роста, развития в профессии.
В итоге ты видишь, как превосходно Ира проживает в «Сестрах» свою роль — сложнейшую, потребовавшую невероятной актерской отдачи и человеческих сил. Все потому, что каждая строчка сценария ею изучена, прочувствована и осмыслена. Еще больше Ирой прочитано материала на эту тему, так как воплощать такую героиню — огромная ответственность, и она это понимает и вкладывается соответственно. И вот ты следишь за тем, как преображается Никита Ефремов в своей жуткой роли, похожей и одновременно совершенно не похожей на все его предыдущие работы, как он ищет и сомневается, а сомнение — ключ ко всему. И слышишь Анин голос с неповторимой интонацией, которую больше нигде не услышишь, видишь Надежду Маркину, которую знают по роли в «Елене» Андрея Звягинцева, проживающую в «Сестрах» трагедию матери, перед которой вдруг открывается бездна.
И все это действует, потому что мы с командой фильма и актерами сделали все, чтобы вдохнуть в написанный текст столько жизни, сколько он сможет вместить. Когда ты предлагаешь настоящим актерам истории, в которых есть содержимое, есть с чем работать, они соглашаются. Благо у нас была как раз такая история, поэтому и кастинг такой, который, скажем так, и для высоких жанров довольно удивителен. А уж чтобы эти люди все вместе играли в одном хоррор-фильме — это вообще редкость. Но и «Сестры», я убежден, — редкое кино.
«И вот ты следишь за тем, как преображается Никита Ефремов в своей жуткой роли, похожей и одновременно совершенно не похожей на все его предыдущие работы, как он ищет и сомневается, а сомнение — ключ ко всему»
— Значит, не приходилось именитых артистов убеждать?
— Со всеми, с кем я хотел пройти этот путь, я просил встреч или телефонных разговоров. Мне было важно объяснить, какую историю хочу рассказать. И если с Ирой и Аней мы были знакомы и нам было проще, то с Никитой общались подробнее:
Почему так, а почему в сценарии вот это? Какой это герой?» И, когда ты откровенно и честно говоришь с людьми о том, что пытаешься создать, не манипулируя, не пытаясь подладиться, они это чувствуют. Будь то Никита, или Надежда Маркина, или восходящая звезда Поля Гухман, или Никита Волков. Ты объясняешь, чего хочешь, они слышат, чувствуют, спорят, вовлекаются в процесс. Способность увлечь людей своей идеей, объяснив им все честно и не подводя их, — очень важный навык. А рассказывать то, во что ты сам веришь, — легко.
— А как вы познакомились с Анной Чиповской и Ириной Старшенбаум?
— С Ирой — в 2018 году, когда я искал актрису на главную роль в своем короткометражном фильме «Нет». Это был первый фильм, который я делал в России, и потому снимал на свои деньги, заработанные в рекламе. Да, вот так хотелось сделать кино, и настолько я в индустрии ничего не понимал. И вот мы вместе с сопродюсером «Нет» Антоном Сазоновым вышли на Иру, тогда уже звезду «Притяжения»… И с первого же звонка стало понятно, что мы с ней совершенно на одной волне и фильм наш в итоге получится. «Нет» — это необычный, эстетский, трогательный ромком.
С того момента возникло некое доверие между нами, которое с тех пор только развилось. А бо́льшая часть работы, тем более в таком материале, как «Сестры», основана на доверии. Потому что происходящее на экране часто глубоко интимное, болезненное, драматичное. И если бы не было этого доверия, то ничего бы не вышло.
Что касается Ани, с ней и Димой Ендальцевым мы вместе работали над мини-сериалом «Взаперти», который я придумал. Мы жили неподалеку и договорились встретиться, прогуляться. Я в течение часа рассказывал, что предстоит, почему история не похожа на все карантинные фильмы, которых было много пару лет назад, как вы помните. Почему в череде этих наспех сделанных и часто не очень удачных «пандемийных« проектов он тоже особенный. Так как я сам в это верил, нам удалось с ребятами договориться, и они разыграли историю так, будто прожили (а может, и без «будто») ее. Опять же, возникло то необходимое доверие, которое позволило мне Аню позвать в «Сестры», где роль формально небольшая, но потребовавшая и смелости, и очень сконцентрированной работы на короткой дистанции… Да вы в кино все сами увидите и услышите.
«В том, что может возникнуть феномен татарстанского кино, я нисколько не сомневаюсь»
— Вы уже два десятка лет живете в Москве, с родными Зеленодольском и Татарстаном связь не оборвалась?
— Нет, конечно. В Зеленодольске у меня живет мама, я к ней периодически приезжаю, периодически она приезжает ко мне в гости. С приятным удивлением смотрю, честно скажу, как город развивается. Едешь в такси от ж/д вокзала и с трепетом думаешь: «Ну что же я сейчас здесь встречу?» Но потом идешь по улице Ленина — центральной улице Зеленодольска, видишь какие-то новые отстроенные здания, обновленный парк в районе ДК, новые дома, которые здорово выглядят, и понимаешь, что город живой. Это очень приятное ощущение. Я уверен, что там тоже есть множество проблем, как и везде, но все-таки это ощущение жизни первично.
— На премьеру «Сестер» мама приезжала?
— Мама, конечно, была на премьере, как и моя жена Настя, не просто терпевшая меня все время работы над фильмом, но и вдохновлявшая в самые сложные моменты, и прочитавшая (тяжелая доля супруги режиссера) версий пять сценария, и другие члены семьи тоже были рядом. Вообще, так сложилось, что многие члены съемочной группы пришли с семьями, потому что всем хотелось поделиться тем, что мы сделали. Такой вот получился семейный показ. Как говорится, какие времена, такое и семейное кино.
— В Татарстане очень много разговоров о кино, мечтаний о «большом татарском фильме». Но вот недавно минкульт республики распределял ежегодные гранты на кинопроизводство. Общая сумма — 7 миллионов рублей, причем эти деньги распределили на, кажется, 8 проектов, там и полный игровой метр, и документальные короткометражки… А у вас не было планов обращаться за финансированием какого-то проекта в Татарстан?
— Да уж, сумма в 7 миллионов рублей на 8 проектов, конечно, совсем не учитывает реалий кинопроизводства. Хотя знаю людей, которые короткометражные фильмы за такую сумму снимали (это не я). Сам я снимаю не очень много, стараясь подходить к проектам избирательно, и пока не было необходимости обращаться за таким финансированием.
— Пусть не финансирование, но сотрудничество с малой родиной.
— Вы знаете, я с удовольствием, потому что Татарстан — это ведь очень богатая на фактуру республика. Материала, и социального, и личного, и взятого из местной мифологии, там очень много. И я уверен, что авторов в республике тоже достаточно. Мне кажется, что потенциально это очень плодотворная почва для работы.
— Вы имеете в виду, для национального кино?
— Если взяться за это по-настоящему, крепко, то из национального кино вполне может родиться что-то международное. Потому что если мы видим какие-то успехи локального кино в мире, то оно очень часто построено на местных инсайтах. И в мире востребовано именно потому, что показывает этому миру что-то новое, оригинальное. И в Татарстане есть уйма всего, о чем можно рассказать как в жанре драмы, так и комедии, опять же в хорроре и так далее. В востребованном жанре спортивной драмы в конце концов. Вопрос только, как к этому подойти. Но я уверен, что, как только у кого-то появится такая амбиция, она вернется сторицей людям, которые этим займутся.
— Просто кажется, одних амбиций недостаточно, нужна и господдержка, и какие-то меценаты.
— А я об этом же. Говоря об амбициях человека, имею в виду людей, которые готовы в это вкладываться. Потому что любой результат зависит от вложений. Из ничего ничто не возникает. Поэтому нужна программа, система, увлеченные люди, и тогда через два-три года, уверен, будут первые результаты. Все-таки кино — небыстрый процесс.
— Может, стоит для этого и приглашать людей, которые чего-то в индустрии добились и для республики не чужие. Имею в виду в том числе и вас.
— Повторюсь, я уверен, что и внутри республики есть люди, которые хотят и могут делать хорошее кино. Но если кого-то и не хватит, то кино — индустрия довольно мобильная, всегда можно приехать, погрузиться, сделать что-то и двигаться дальше, многие в мире так и работают. Плюс, как показывает практика, как только появляются реальные возможности, конкретная перспектива, это как магнит притягивает талантливых и деятельных людей. Остается только тем, у кого есть ресурсы, создать эти возможности. Республике, у которой, как подсказывает мой личный опыт, есть и собственная гордость, и большие амбиции, это по силам точно. Существует в стране общепризнанный феномен якутского кино. В том, что может возникнуть феномен татарстанского кино, я нисколько не сомневаюсь.
