Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник центра Искандер Измайлов

Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник центра Искандер Измайлов

Фото: «БИЗНЕС Online»

Татары и уйгуры: война и вынужденный мир

Этнополитическая и географическая близость уйгуров и татар делала их, с одной стороны, естественными союзниками, с другой — активными и непримиримыми противниками тюрок. Особенно эта враждебность усилилась в условиях возрождения Тюркского каганата. Неоднократные военные конфликты определенное время заканчивались поражением врагов тюрок. Но восстания и сражения не прекращались.

Сопротивление врагов тюрок только усиливалось, а их силы постепенно таяли. Периодические войны уйгуров, карлуков, басмылов и татар с тюрками привели в конце концов к разгрому и распаду второго Тюркского каганата. В 744-м басмылы нанесли несколько серьезных поражений тюркам. Но в том же году уйгурский вождь, имевший титул эльтебер Гули Пэйло, внезапно восстал и разбил кагана басмылов Иси-кагана. В 745-м он окончательно разбил остатки кок-тюрок и, казнив Баймэй-кагана, отослал его голову китайскому императору, положив конец власти и династии тюрок. Остатки народа кок-тюрок вошли в состав нового Уйгурского каганата.

Уйгуры, свергнув власть тюрок, унаследовали их государственные традиции и великодержавные амбиции. Но падение каганата тюрок не принесло независимости татарам.

События первых лет становления Уйгурского каганата нашли отражение в тексте на поминальной стеле, обнаруженной в урочище Могойн-Шине-усу (Сайхан аймак, Монголия), посвященной уйгурскому кагану Элетмиш Бильге-каган (Моюн-чор) (760 год). По свидетельствам автора эпитафии, уже в 748–749 годах первый уйгурский каган Элетмиш Бильге-каган (Моюн-чор) воевал с токуз-татарами, предводитель которых, Тай Бильге-тутук, вступил в союз с огузскими племенами. В эпитафии уйгурскому кагану Моюн-чору сказано: «Чтобы в Бюкегюке не оставалось секиз-огузов и токуз-татар, во второй день новолуния я вступил в бой с восходом солнца. … и тогда я их сокрушил. Простой народ я не стал уничтожать, их жилища, имущество и скот я не отбирал. Я назначил им налог и оставил жить. Я назвал их своим народом, повелел им последовать [за мной] и, оставив их, удалился, но они не пришли. Я снова стал их преследовать и настиг их в Боргу. Вступил с ними в сражение в девятый день новолуния и нанес им поражение. Их скот и имущество, дев и жен я доставил [с собой]».

В ответ огузы и токуз-татары собрали основные силы и двинулись на уйгуров. В надписи, посвященной Моюн-чору, это сражение подробно описано:

В пятом месяце они пришли следом; секиз-огузы и токуз-татары пришли без остатка. Я поставил войска вплоть до западной оконечности Селенги, до южных окраин Йылун-Кола и до вершин Шипа. Они подошли, продвигаясь по Кергю, Шакшу и вершине Шипа, и выстроили войско, фланги которого доходили до Сеоленги. В 29-й день пятого месяца я сразился и тогда их сокрушил».

Но татары продолжали сражаться. Спустя три месяца они собрали новое войско, но в сражении на озере Чыгылтыр вновь потерпели поражение. В эпитафии Моюн-чора написано, что он стал преследовать отступающих и в 19-й день 8-го месяца у истоков Кейре в Уч-Беркю «в очередной раз сразился с татарами. Часть народа покорилась, [другая] часть вошла [в состав]».

Таким образом, в конце VII – первой половине VIII века татары были тесно связаны с уйгурами и огузами, вступая с ними в союз или воюя с ними. В этой круговерти войн татары теряли отдельные племена и роды, которые постепенно заселяли южную кромку центральноазиатских степей и Восточную Монголию, где постепенно образовывались несколько крупных племенных объединений.

В этот период татары, скорее всего, были одним из вассальных племенных союзов в Уйгурском каганате и в основном проживали в долинах рек Орхон и Селенга, Онона и Керулена и предгорьях Хингана и Яблонова хребта (Северо-Восточная Монголия). По словам китайского автора XII века Ван Минцзи, на заре своей истории «татары были пастухами коров у уйгуров». Воспоминание об этом, сохранившееся через века, видимо, в устной традиции, указывает на вполне реальные исторические обстоятельства. Татары на некоторое время были покорены и не помышляли о новой войне, как и их союзники кыргызы и карлуки.

Возникший Уйгурский каганат охватывал огромную территорию от Большого Хингана до Алтая и от южных отрогов Саян до пустыни Гоби

«Возникший Уйгурский каганат охватывал огромную территорию от Большого Хингана до Алтая и от южных отрогов Саян до пустыни Гоби»

Фото предоставлено Искандером Измайловым

Татары под властью Уйгурского каганата

Возникший Уйгурский каганат охватывал огромную территорию от Большого Хингана до Алтая и от южных отрогов Саян до пустыни Гоби. Уйгурские каганы носили титул Бильге-каганов («Мудрых каганов») и происходили из клана Йаглакар. Структура государства была аналогичной тюркской — крылья (южное и северное), которые делились на округа. Наследники кагана с титулами шад командовали 200-тысячным конным войском.

По китайским источникам, ставка уйгурского кагана называлась «ячжан» и была настоящим поселением, а каган жил в замке, обнесенном стеной, который именовался «уйгурский город». Летом каган сидел «в золотом шатре». Представления о великом правителе, который сидит в своей «золотой ставке» в «золотом шатре», с этого времени стали традиционными для тюркской и особенно татарской политической культуры.

Стремясь укрепить власть, каган и часть уйгурской аристократии приняли манихейство. По сведениям источников, манихейские проповедники предполагали «страну с варварскими обычаями и запахом крови» «превратить в страну, где питаются овощами», «страну, в которой убивали» — «в страну, в которой поощряется добро». Позднее уйгурские каганы приняли буддизм, который оказался более приспособлен к верованиям тюрок, но и он не стал верой народа, не смог вытеснить язычество и шаманизм как культовую практику.

Важной особенностью Уйгурского каганата, которая отличает его от предыдущих тюркских каганатов, был факт активного строительства городов. По данным историков и археологов, на его территории возникло не менее 14 городов. Среди них выделяются крупные столичные центры — Орду-Балык (городище Харбалгасун) на реке Орхон и Бай-Балык (городище Бейбулгак-балгас) на северном берегу реки Селенга. Оба эти города были воздвигнуты по приказу правителя Уйгурского каганата Элетмиш Бильге-кагана (Мююн-Чура) (748–759 годы), о чем повествует эпитафия этого кагана. Надпись сообщает, что в первую очередь в год Змеи (753) он приказал воздвигнуть столицу: «Остановившись лагерем, у соединения Орхона и Балыклыг [р. Джирманту] повелел строить и воздвигнуть государственный дворец и государственный дом», т. е. возвести столицу — город Орду-балык. Спустя несколько лет, в конце года Курицы (757) «…согдам и табгачам [китайцам] я дал [приказ] на [берегу] Селенги построить [город] Бай-балык». Иными словами, два важнейших города Уйгурского каганата — условно главная и северная его столицы — имеют точные даты начала строительства. Определенно, что это не отдельные и изолированные действия, а часть большой градостроительной политики, попытка укрепить свою власть в ключевых регионах и стабилизировать власти кагана. Особо следует подчеркнуть, что эта политика началась до активного вмешательства уйгуров в китайские дела в период восстания Ань Лушаня (755–763 годы).

Обе столицы Уйгурского каганата подверглись археологическому изучению, что позволяет представить их структуру и основные особенности

«Обе столицы Уйгурского каганата подверглись археологическому изучению, что позволяет представить их структуру и основные особенности»

Фото предоставлено Искандером Измайловым

Обе столицы Уйгурского каганата подверглись археологическому изучению, что позволяет представить их структуру и основные особенности.

Орду-Балык состоял из прямоугольной цитадели (600х600 м), обнесенной стенами, сложенными из ленточного глиняного цемента с деревянной основой (техника ханту) (высота сохранившихся стен до 12 м) с угловыми и простеночными башнями. Внутри городище довольно плотно застроено. В юго-восточном углу крепости находится квадратная цитадель, встроенная в стену. Очевидно, это был дворцовый комплекс. Он имел плоскую крышу, на которой располагалась золотая юрта кагана. С восточной стороны в центре стене расположены ворота с башнями. Внутри вдоль северной и восточной стен видны прямоугольные помещения — казармы или дома знати. В западной трети цитадели расположена отделенная рвом и валом квадратная постройка с возвышающейся над ней башней. Очевидно, это был буддистский монастырь со ступой. За ней, очевидно, располагались западные ворота, укрепленные башнями и фронтальными укреплениями.

Исследовавший этот памятник советский археолог Сергей Киселев в восхищении от развалин Орду-Балыка писал:

Чтобы представить себе, каким он был на самом деле, достаточно сказать, что одна цитадель с прилегающими к ней садами занимает в длину почти 1 километр. Размеры центральной части города, окруженной специальными валами и находящейся к юго-западу от цитадели, равны 1х1 километр. Далее идут менее заселенные кварталы и расположенные за внешними валами города сады и обширные усадьбы».

Неподалеку от дворца, напротив ворот, лежат камни, покрытые надписями, которые мы видели собственными глазами

«Неподалеку от дворца, напротив ворот, лежат камни, покрытые надписями, которые мы видели собственными глазами»

Фото предоставлено Искандером Измайловым

Арабский путешественник Тамим ибн Бахр, посетивший Орду-Балык в 820–821 годах, описывает его как большой город с 12 железными воротами и крепостью. Еще за пять фарсахов до города Тамим увидел громадный золотой шатер царя, установленный на плоской крыше его замка и вмещающий 100 человек. Он был «густо населен и многолюден, с большим числом рынков и разнообразными товарами». Земли вокруг города тщательно возделывались, а населяли его зиндики (манихеи или буддисты). Через 400 с лишком лет развалины уйгурской столицы посетил личный секретарь монгольского военачальника и наместника Хорасана, эмира Аргуна, Ала ад-дин Ата-малик Джувейни (1226–1283 годы), автор жизнеописания Чингисхана и первых Чингисидов. В краткой заметке об истории уйгуров он отмечает, что на берегах реки Орхон «… можно также увидеть развалины дворца и города, называемого Ордубалык, хотя сейчас он называется Мау-балык. Неподалеку от дворца, напротив ворот, лежат камни, покрытые надписями, которые мы видели собственными глазами». В этом сообщении интересно не только сохранившееся подлинное название города, но и наличие близ него стел с надписями.

Город Бай-Булак располагается в 11 км к западу от поселка Хутаг-Ундер аймака Булган в северной Монголии и 2 км к северу от реки Селенга. С 2017 года планомерные археологические исследования на территории городища проводит совместная экспедиция Института археологии им. Халикова, Института истории им. Марджани АН РТ и Института истории и этнографии МАН. Судя по исследованиям, городище состояло из трех частей. На всех выявлены укрепления. Были проведены разведки и раскопки разных объектов городища. Выявлен культурный слой на всех объектах мощностью до 0,5 м и следы хозяйственной деятельности, а также фрагменты уйгурской керамики, аналогичной находкам из Орду-Балыка.

Город состоял из нескольких частей, очевидно, которые имели административную, социальную и экономическую подоснову. Ставка правителя, военно-ремесленный центр и центр земледельческого населения. Вокруг этих центров, имевших стены, располагались поля и ирригационные системы. Обнаруженные в ходе исследования местности следы ирригационной системы и гранитный жернов свидетельствуют о занятии населения земледелием, в частности выращиванием зерновых культур. Очевидно, что земледелием и ремесленной деятельностью занимались согдийцы и китайцы, как податное население. Тогда как уйгуры и другая тюркская аристократия использовала эти городские дома как сезонные ставки.

Город состоял из нескольких частей, очевидно, которые имели административную, социальную и экономическую подоснову

«Город состоял из нескольких частей, очевидно, которые имели административную, социальную и экономическую подоснову»

Фото предоставлено Искандером Измайловым

Это разрушает представление о тюркских каганатах как о «кочевых» империях. Это были полноценные государства с развитой государственной структурой, идеологией и культурой. Уйгурский каганат активно участвовал в мировой торговле по Великому шелковому пути.

В первой половине VIII века есть явные следы серьезных структурных изменений в татарской этнополитической общности.

Интересно отметить, что примерно с начала VIII века китайские чиновники (судя по сведениям династийной хроники «Синь Тан шу»), создававшие в степи вассальные округа, также начинают описывать тюрок как «9 племен» или «9 фамилий», иногда с определением «тюркские племена 9 фамилий», а также «татары 9 фамилий / цзю син дада» или «уйгуры 9 фамилий / цзю син хуэйхэ». С одной стороны, это показывает некую этнополитическую близость между уйгурами и татарами, а с другой — дробление старых родоплеменных объединений и формирование новых. Подобные перекройки этнополитической системы Центральной Азии особенно бурно протекали в период становления и распада тюркских империй — Тюркского и Уйгурского каганатов.

В течение 100 лет Уйгурский каганат развивался, успешно сопротивляясь попыткам Тибета и Танского Китая завоевать его земли. В степи наступает относительное спокойствие. Но это было затишье перед бурей.

Гибель Уйгурского каганата

Целый ряд факторов способствовал изменению обстановки в восточном крае Великой степи и падению уйгурского великодержавия. Один из них — усиление в этот период Тибета, который в 783 году заключил мир с Танской империей, вынужденной признать власть тибетцев над Кашгарией. Спустя некоторое время Тибет нанес ряд существенных поражений Уйгурскому каганату, а к 791-му весь Западный край оказался во власти Тибета, который и установил контроль за развивающейся торговлей по кашгарскому коридору из Китая в Среднюю Азию. Это заметно ослабило уйгуров, но еще не было концом их каганата.

Другая причина, которую подметили китайские современники, состояла в том, что уйгуры, испробовав дары цивилизации, как до них тюрки, переживали период сословно-классового расслоения. Военные дружины их, еще недавно наводившие ужас на соседей, сократились в числе, поскольку часть скотоводов стали строить поселения в благодатных долинах Восточного Туркестана и переходили к земледелию. Китайский автор того времени Шао Бо-вэнь интерпретировал эти перемены по-своему. Он писал: «Вначале обычаи уйгуров отличались простотой и искренностью и различия между князьями и народом не были очень большими. Поэтому помыслы народа были едиными и /уйгуры/ были сильны и непобедимы. … Танский двор делал им богатые пожалования. Каган Дэн-ли впервые зазнался, стал строить дворцы для жилья. У женщин имелись пудра, краска для бровей и /одежда/, украшенная парчовыми вышивками, все это изготовлено в Срединном государстве. Расточительство вызвало разложение варварских обычаев». Богатство высшей уйгурской аристократии вызывали раздражение у основной части уйгурской знати, к чему примешивалось недовольство принятием чуждых тюркам религиозных вер — манихейства и буддизма. До поры до времени это недовольство сдерживалось, но в период военных неудач и природных бедствий выплеснулось наружу.

Основной причиной, усугубившей все остальные социально-политические факторы, стали идущие подряд засухи, снежные зимы и массовый падеж скота. В течение двух лет подряд в степях Западной Монголии был джут. В китайском источнике «Тан хуэйяо» под 839 годом есть такая запись:

…Ряд лет подряд был голод и эпидемии. Павшие бараны покрывали землю. Выпадал большой снег», — в других хрониках пишется о массовом падеже скота и голоде. Природная катастрофа обострила внутренние противоречия.

Дело в том, что незадолго до этого, в 795 году, пресекся род уйгурских каганов из клана Йаглакар и титул кагана принял один из правителей — Кутлуг. Он опирался на племя эдизов, которые не входили в состав 9 телесских племен, но были долгое время в союзе с уйгурами. Сам этот факт свидетельствует о резком ослаблении влияния уйгуров и не мог не привести к желанию рода Йаглакар и других уйгурских родов восстановить свою власть.

Одновременно ослабление уйгуров вызвало восстание побежденных, но не покоренных племен карлуков и кыргызов. Все закончилось тем, что началась междоусобная война, в ходе которой один из претендентов на власть призвал себе на помощь кыргызов. Более того, захватившие власть временщики казнили семью полководца, охранявшего северную границу. В результате он перешел на сторону врага и открыл им путь в самое сердце империи.

Кыргызы ворвались в степи Центральной Азии как степной пожар. Но не для того, чтобы укрепить власть уйгуров, а дабы установить свою. Перед нанесением решающего удара кыргызский правитель (ажо) писал уйгурскому кагану:

Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму золотую твою орду (т. е. ставку), поставлю перед ней своего коня, водружу мое знамя».

В ходе молниеносной войны в 842 году уйгуры и их союзники были разбиты и вынуждены были бежать к границам Империи Тан и в Восточный Туркестан, где рушилось из-за внутренних противоречий Тибетское государство, а местные князья были очень слабы.

Кыргызы нанесли страшный удар не только по уйгурам, но и их союзникам — татарам. Уникальным свидетельством этого является обнаруженная в 1960 году в местности Хербис-Баары (Тува) неизвестная дотоле кыргызская стела с рунической надписью. Памятник содержит эпитафию знатному воину по имени Кюлюг Йиге. Главным его подвигом, упомянутым в тексте, был поход на татар:

В свои 27 лет ради моего государства я ходил на токуз-татар». Об этих же событиях повествует и стела с рунической надписью (9-й памятник с Уйбата), найденная в Хакасии, близ реки Уйбат. В ней упомянут «татарский враждебный эль» и сообщается о выплате татарами дани или контрибуции кыргызам. В связи с событиями 842 года татары впервые упомянуты в китайском источнике — письме китайского чиновника Ли Дэюя — как враги кыргызов и союзники последнего уйгурского кагана. В 842-м Уйгурский каганат был окончательно разгромлен кыргызами, а некоторые общины татар, судя по надписи в долине реки Тес, включены в их владения.

Кыргызы распространили свою власть практически на весь Восточный Туркестан и Южную Сибирь. Но великодержавие их оказалось слишком недолговечным. Небольшое племя внезапно распространило свою власть на огромную территорию. Кыргызский каган просто не имел ни столько аристократии и воинов, чтобы держать покоренные народы в повиновении, ни чиновников, чтобы управлять ими и собирать подати. Здесь необходимо вспомнить истину, что завоевать престол верхом на коне можно, но управлять, продолжая сидеть на нем, невозможно. Не имея развитой социальной структуры и чиновничества, опираясь только на крепкое и умелое войско, оказалось возможным завоевать чужие земли, но наладить мирную жизнь было затруднительным. Этот кыргызский феномен показывает, вопреки мнению некоторых историков, что кочевые империи не имели развитой социальной базы, а только сильное войско. Опыт более успешных средневековых империй, созданных кочевниками, как раз наглядно демонстрирует, что только высокий уровень социальной организации, кадры чиновников, устойчивая религиозная система и сеть оседлых поселений гарантируют сравнительно успешное и довольно долговременное существование кочевой империи.

Кыргызский каганат же в результате ждал неизбежный крах, который закономерно наступил буквально через три десятка лет. Но если в Южной Сибири кыргызы еще долго сохраняли свою гегемонию, то в Восточном Туркестане удерживать земли на «уйгурской дороге» в Таримский бассейн, важном участке Великого шелкового пути, они не смогли. Около 875 года ганьчжоуские уйгуры и татары восстали и восстановили здесь свою власть. Не удержали кыргызы Северо-Западную Монголию, где в конце IX века татарские племена образовали свое государство, а часть их племен вошли в состав уйгурских княжеств.

Интересно, что в ситуации VI–VII веков союз татарских племен назван в орхонских надписях «30 татарами» (отуз-татар), a в середине VIII века, как и в енисейской надписи, из Хербис-Баары, они названы объединением «9 татар» (токуз-татары). Из этого можно сделать два вывода. Вероятно, в VIII веке объединение отуз-татар под военно-политическим давлением китайцев, тюрок и уйгур распалось на несколько союзов племен, а наиболее известным и сильным из них стало объединение токуз-татар. Возможно также, что деление на 9 родов было характерно для тюркских конфедераций того времени, например, уйгуры в это же время названы токуз-огузами. Именно под этим этнонимом они оказались зафиксированы в арабо-персидской историко-географической традиции.

После первого удара, который им нанесли кыргызы, последовали вторжения монголоязычных киданей из современной степной Маньчжурии, которые захватили Ордос и бассейн Хуанхе, вытесняя уйгуров и татар в различных направлениях — на запад в Восточный Туркестан, на юг — в Ордос, где позднее возникло объединение онгутов — «белых татар», а также на северо-запад — в Прииртышье. Отдельные племенные группы татар, несомненно, вошли в состав киданей и остались на прежних территориях проживания вокруг озера Буир-Нур. Эти группы по мере ослабления киданей стали играть все более значительную роль в истории Центральной Азии, противоборствуя с племенным объединением монголов под руководством Хабул-хана.

Однако если брать сведения источников шире и протянуть цепочку событий вглубь веков, то можно вслед за Сергеем Кляшторным сделать вывод о тюркоязычности раннесредневековых татар. Убеждает в этом не только этнокультурная история татар, но и постоянное упоминание татар в контексте с другими тюркскими народами в том районе, где исторически проживали тюрки.

Распавшееся под ударами кыргызов уйгурское объединение расплескалось по всем краям монгольской степи. В это движение были втянуты и татары, хотя часть их, очевидно, осталась в Северо-Западной Монголии, где они вошли в состав других племенных объединений. Но наиболее сильная и могущественная часть татарских родов отступала вместе с разгромленными остатками 9 уйгурских племен. Главным направлением отступления уйгуров, разгромленных кыргызами в Северной Монголии, были Ганьсу, Восточный Туркестан и Прииртышье.