Ильгиз Зайниев - драматург, режиссер и художественный руководитель татарского государственного театра кукол «Экият»

   

Ильгиз Зайниев: «Если останусь в истории, после смерти делайте со мной что угодно!»
Ильгиз Зайниев: «Какие бы перемены не происходили, нужно постараться сделать то, что тебе по плечу. Но не прятаться от действительности»
Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»

Интервью с Ильгизом Зайниевым должно было состояться еще в начале театрального сезона. Но он настолько занят и, ко всему прочему, в этом году провел большое количество времени в Москве как член жюри театральной премии «Золотая маска», что наша встреча все время откладывалась. Все же режиссер выкроил для меня час, в свободное от репетиций время.

«Начиная работать в театре "Экият", составил список произведений, которые хотел бы поставить»

- Ты сейчас работаешь над «Авиатором» Водолазкина – это пьеса о человеке, который был заморожен в начале прошлого века и «вернулся» в наши дни. Альметьевский театр выпускает постановку о человеке, который засыпает в наше время и просыпается в будущем. И там, и тут речь идет о взаимоотношениях, но фон для событий одинаковый – герои будто переносятся во времени. Мне и самой иногда хочется закрыть глаза и проснуться, когда тяжелые времена останутся позади и наступит хорошее время. Думаю, многим бы этого хотелось, а что ты об этом думаешь?

- Начиная работать в театре «Экият», составил список произведений, которые хотел бы поставить. В одном списке то, что предстоит написать самому, во втором – тексты других авторов. «Авиатора» хотел поставить сразу после прочтения в 2018 году. Настала его очередь. Других причин взяться за это произведение у меня не было. «Адәмнәр» тоже обдумывал долгое время. Не получается всегда работать только со взрослым репертуаром – у нас ведь есть и маленькие наши зрители. Если я за что-то берусь, значит, пришла его очередь, и влияние времени тут не причем. Мир изменчив: сегодня актуально одно, завтра – другое. Считаю правильным работать с теми произведениями, которые близки душе.

- То есть тебе бы не хотелось на время исчезнуть – заснуть — с условием, что проснешься в светлые времена?

- Когда на душе или в работе творческого человека бывает тяжело, ему всегда хочется исчезнуть. Или когда чересчур много внимания. А от эпохальных перемен исчезать не хочется. Потому что это наша жизнь, и другого не будет, наверное. Нужно видеть хорошее в каждом дне, нужно уметь быть полезным семье и близким, своей нации, стране. Какие бы перемены ни происходили, нужно постараться сделать то, что тебе по плечу. Но никак не прятаться от действительности. Забыться, конечно, можно. И можно сделать это по-разному…

Мне кажется, нам дарована не настолько длинная и долгая жизнь, чтобы разбрасываться. Даже вычеркивание одного дня из жизни было бы большим расточительством. Последние 4-5 лет, действительно, начиная от ковида, потом политические события… в истории эти годы останутся как эпоха перемен, смутные времена, тяжелые времена, вероятно, на долю каждого поколения выпадают такие периоды. Может быть, проходя через такие испытания, человек должен закалиться.

«Адәмнәр» ставился не для конкурсов. Поставил так, как сам вижу

Фото: предоставлено театром кукол «Экият»

- Ты сказал об «Адәмнэр»... Спектакль завоевал успех на различных фестивалях, но были и неудачи. В свое время ему не дали грант СТД – во-первых, не получил «Золотую маску» — это два, и вот снова оставили без государственной премии Габдуллы Тукая, хотя, казалось бы, здесь успех был гарантирован. Эти неудачи связаны именно с «Адәмнәр», то есть если бы произведение было на другую тему, то и отношение к спектаклю было бы другим?

- Татары говорят «насыйп ризык авызны ертып керә», то есть то, что суждено быть твоим, твоим и будет, несмотря ни на что. Что касается премий, значит, еще не пришло время. Конечно, мы делаем спектакли не ради премий. Произведение ставится, потому что оно беспокоит душу. Хочется показать, чтобы все увидели, тоже знали, испытали те же чувства, что и я. Например, я настолько сильно люблю танцы в исполнении Ильдуса Габдрахманова, мне хочется, чтобы все знали, что у нас есть такой артист, чтобы другие также полюбили его, поэтому был поставлен спектакль «Бию пәрие» («Очарованный танцем»). Или вот хочется показать как можно большей аудитории мастерство пародии Эмиля Талипова – так появилась постановка «Мәхәббәт FM» («Мэхэббэт FM»). Или же вот захотелось выпустить на сцену пьесу «Миркай и Айсылу», к которой не прикасались с 60-х годов. Ее поставил Марсель абый Салимжанов, и с тех пор ни один татарский театр не брался. Прочитав произведение, сразу было понятно, что оно обречено на успех. Для меня до сих пор остается большим вопросом – почему ее не ставили? Казалось бы, такие истории, как «Галиябану», «Голубая шаль», «Молодые сердца», «Смелые девушки» ставятся через каждые 10 лет в различных театрах. А это произведение, несмотря на легендарную постановку, было забыто.

- Пьеса схожа с повестью «Черноликие» Мажита Гафури – более известной.

- Но и она не поставлена.

- Потому что и там, и тут мы показаны нехорошими. С «Адәмнәр» та же история – мы не любим показывать свои плохие стороны. Видимо, поэтому такие произведения не выносятся зрителю.

- Наверное, этого никто не любит. «Адәмнәр» ставился не для конкурсов. Поставил так, как сам вижу. Я придумываю спектакль в своей голове, и могу один его смотреть. Нет проблем…

- Это интересно.

- А мне хочется его показать другим. А как показать, если не на сцене? Поэтому, чтобы самому быть свободным, его надо поставить.

- Поставил. Мы посмотрели. Но премию не дали.

- Если ты участвуешь в конкурсе, нужно быть готовым и к победе, и к поражению. Если не хочешь проигрывать, или не нравятся судьи – не участвуй! Только и всего! Поражение нужно принимать так, как есть. Значит, пока не время.

Что касается того, что татары не любят показывать свои темные стороны… наверное, это присуще многим нациям. Например, ты заблудился и у тебя в руке карта. Если ты не знаешь, где находишься в данный момент, от этой карты не будет пользы – не сможешь ее использовать. Только когда ты знаешь о своем местоположении, ты понимаешь, куда тебе нужно двигаться. Честно, без обмана нужно признаться самому себе в том, где ты сейчас стоишь, в каком ты состоянии. Это прежде всего важно для самого себя, для нации.

Тяжелые времена уже вплетены в наши гены, они отражаются в нашем поведении. Когда человека каждый раз бьют с размахом, он начинает бояться любого взмаха руки. И для понимания рефлексов в нашем национальном характере, мы должны не бояться своей истории, не приукрашивать ее.

Недавно прочитал статью одной умной женщины под заголовком «Почему мы ждем от наших предков идеальную историю?» Я и сам думал примерно так же, обрадовался, что есть люди, разделяющие мои мысли. Если ты любишь свою нацию – люби ее такой, какая она есть. И светлые, и темные стороны. И хорошие, и плохие. «Адәмнәр»… А почему она о плохой нашей стороне?

- А почему тогда скрывали и все еще пытаемся скрыть?

- Не понимаю. Наш народ, наши соседи попали в чудовищные события. И даже после всего пережитого мы смогли остаться людьми, смогли сохранить свою нацию. Еще один момент – неплачущему ребенку соску не дают. Нужно рассказывать и о тяжелых страницах нашей истории. Где-то может и поплакать.

«Мы учим строителя строить дороги, пекаря – печь хлеб, а тому, каким должен быть театр, учат все»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

«Ругают и критикуют тех, кто работает»

- Я так понимаю, выдвигая это произведение на премию Тукая, в первую очередь ты хотел сосредоточить внимание не на произведении, а на театре.

- «Адәмнәр» получил много похвалы и высокие оценки на российских фестивалях. Поэтому мы посчитали, что вправе претендовать на госпремию имени Габдуллы Тукая. Да, премию не получили, но в течение двух месяцев все СМИ бесплатно рекламировали наш театр – согласись, тоже неплохо? (Улыбается.)

- Зритель полюбил этот спектакль? Есть недовольные?

- Во время последнего показа, рассказали, что две девушки после показа остались сидеть в зале еще минут 10 — 15, настолько были шокированы, что не могли ходить. Но это не «Мәхәббәт FM», народ не будет выходить из зала в радостном настроении.

- Наверное, нашлись и критики такой постановки?

- Ругают и критикуют тех, кто работает. У нас обычно критикуют те, кто своими глазами не видел. Вот слышит он о постановке «Адәмнәр» в театре кукол… Этот человек ни разу в жизни и в театре кукол не бывал, не знает об этом ничего, даже не может представить, что в мировой практике в театре кукол бывают постановки и для взрослых, но все равно пытается научить руководителя театра кукол работать в своем театре. Вот такие ругают.

- Когда бездетные учат воспитывать детей – это так естественно…

- Мы учим строителя строить дороги, пекаря – печь хлеб, а тому, каким должен быть театр, учат все. Поэтому стоит сначала подумать, обуздав свои комплексы. Ни в один театр не поставят человека без специального образования, а если кого-то поставили, значит, скорее всего, он что-то в этом точно понимает. Иначе поставили бы того самого, который постоянно всех поучает…

- Порой, конечно, бывают исключения…

- Может быть. Мне кажется, это происходит крайне редко. Поэтому иногда доходит критика от тех, кто не видел своими глазами. А критику от зрителей слышать пока не приходилось.

«В Татарстане мы больше ценны для зрителей с детьми, а в масштабах России – уважаемый коллектив, успевший собрать глубокий репертуар и для взрослых»

Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»

- Ты говорил, что знаешь способы, как сделать Театр кукол жемчужиной Татарстана. Все еще знаешь? Это возможно?

- Сейчас в Татарстане мы больше ценны для зрителей с детьми, а в масштабах России – уважаемый коллектив, успевший собрать глубокий репертуар и для взрослых.

- Согласна, а сделать жемчужиной Татарстана возможно?

- Мы постепенно решаем этот вопрос.

- Премия Тукая была одним из пунктов этого плана?

- До этого театр ни разу даже в список номинантов не попадал. Это тоже ступень.

- Следующие ступени знаешь?

- Думаю да. Здесь особого ума не надо. Нужно просто хорошо работать. Ставить хорошие спектакли.

- Да, кажется, вы в России популярнее, чем в Татарстане. То ли не ценим, то ли наш народ к куклам относится несерьезно… Ильгиз, как ты думаешь, ты останешься в истории как драматург или как режиссер? Я не спрашиваю о том, думал ли ты об этом, но, коли спросила, подумай.

- Я об этом каждый день думаю. С самого утра начинаю думать. В этом сезоне мне пришлось участвовать в постановке двух опер. Первая – формат open-air оперы «Черная палата» Эльмира Низамова в Болгаре, вторая – премьера концертного исполнения оперы «Кави-Сарвар» Миляуши Хайруллиной. На мой взгляд, эти оперы, несомненно, останутся в истории. Когда начнут изучать, кто впервые поставил «Кави-Сарвар», кто сделал первую оперу в Болгаре – всплывет мое имя, хотя бы скажут «некий Зайниев».

«Когда начнут изучать, кто сделал первую оперу в Болгаре, – всплывет мое имя, хотя бы скажут «некий Зайниев»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

- То есть, ты считаешь, что опера «Кави-Сарвар» будет жить дольше, чем все творчество Зайни?

- Эти оперы займут огромное место в истории нашего музыкального театра. Ни капли сомнения! Я утверждаю.

- Это предчувствие?

- Почему же? Это факты, в «Черной палате» каждая ария, дуэт проникают в душу и запоминаются, в «Кави-Сарвар» другое построение, музыка превращается в героя и ведет драматическое действие, рождает напряжение, музыка как дебри. Эти две оперы имеют противоположную структуру, и каждая в своем направлении является шедевром. При всем желании ты не можешь отрицать эту музыку. Как минимум эти произведения входят в первую десятку татарских опер, а для меня, имею смелость заявить, даже в пятерку лучших.

- Ты знаешь много татарских опер?

- Их немного.

- У одного Назиба Жиганова 7-8 опер!

- Я могу это утверждать. Не имея музыкального образования, в этом вопросе прислушиваюсь к словам профессионалов. В первую очередь, к словам исполняющих музыкантов и артистов. Соединив свои чувства с их профессиональным мнением, утверждаю об этом. Речь идет не о спектаклях с моим участием, а о музыке в них, я сейчас не оцениваю свои постановки. Одним словом, когда музыковеды и музыкальные театроведы будут изучать историю этих двух опер, имя Зайниева всплывет.

- Это интересно... Лично я не смогла принять либретто «Кави-Сарвар». Я против копания в жизни людей, которых не стало в недалеком прошлом. Конечно, речь не о тех монстрах, которые нанесли огромный вред человечеству. Ты воспринял музыку и либретто как единое целое?

- По моему мнению, в опере музыка первична. Либретто специально упрощается таким образом, чтобы слушатель понял с первого раза. Язык либретто не может быть сложным, он без художественных описаний и сравнений – иначе, во время спектакля зритель не сможет все понять. Либретто – жанр, не претендующий на звание высокой литературы.

- А в вопросе исторических личностей?

- Отношусь к этому вопросу весьма просто. Мы не знаем, как там было на самом деле, и не можем знать. Вот пригласи 10 человек и задай им всего один вопрос: «Кто он – Ильгиз Зайниев?» Все 10 ответят по-разному. Одно и то же событие 10 человек опишут совсем по-разному. У каждого человека свое восприятие, свое отношение. Одному ты, вероятно, улыбнулся, на второго не обратил внимания – он оценит тебя исходя из этого. На исторические личности нельзя смотреть, как на исторические личности. Нужно воспринимать его как героя, единый образ. Театр – не музей. В театре, например, Ричард III – символ зла. В жизни он им не был, сделал много добрых дел, например, открывал библиотеки. Но Шекспир очень постарался, и он стал символом зла.

«Пригласи 10 человек и задай им всего один вопрос: «Кто он – Ильгиз Зайниев?», все 10 ответят по-разному»

Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»

Считаю, если ты берешь какого-либо исторического персонажа, его нужно довести до уровня образа – правильно или нет, Кави Наджми это или Габдулла Тукай… Другой вопрос, если все творчество этого человека, всю имеющуюся о нем информацию соберут и сожгут, и останется только одно это произведение. А ведь творчество Кави Наджми живет – кому интересно, тот все прочитает и сложит о нем свое мнение. Ты мне лучше скажи, когда в последний раз что-то писали о Кави Наджми до выхода этой оперы?

- Не знаю.

- Разве плохо – кто-то нашел произведения поэта: прочитал его стихи, прозу. Что касается тем касательно личности, говорить «он не был таким, он был другим» — это всего лишь спекуляция. Никто не знает, как оно было. Если я в истории останусь известной личностью, после смерти делайте со мной что угодно!

- А дети, внуки? Скажут: «не говорите плохо о нашем дедушке».

- А я это для них и говорю. Если обо мне что-нибудь поставят, пусть сделают это так, каким они меня видят!

- А если на детей будут указывать пальцем, и говорить: «Твой отец был таким-то…»?

- А разве они виноваты в том, что я был какой-то не такой? Хороший я или плохой – причем тут они?

- Много кто кичится именем отца. Я не говорю о тех, кто хранит имя и наследие своих отцов, чувство сожаления возникает, когда эти дети и внуки не знают даже языка, на котором писали и творили их отцы и деды.

- Хвастаться можно лишь детьми. А кичиться родителями ты не имеешь права! Ты можешь лишь радоваться, что ты появился на свет от таких родителей.

- Согласна. Хорошо, ты останешься в истории с операми. А еще?

- Может быть, останутся интервью с тобой.

- Если Интернет будет... Я имела ввиду твои драматические произведения.

- Не знаю, время покажет. Как я могу сейчас об этом говорить?

- Какие из твоих произведений живут своей жизнью?

- Те, что ставятся повторно – комедии и произведения, написанные для детей, мелодрамы.

- Я сравниваю твои комедии с публицистикой, они актуальны, а актуальные вещи устаревают. Хотя, земля круглая, и все возвращается.

- Юмор устаревает. Конечно, бывают вечные комедии, как «Ревизор», к примеру. Вещь устаревает, если юмор направлен на проблему, актуальную лишь в определенное время.

продолжение следует

источник: Татар-информ (Tatar-inform) 

Добавить комментарий




ЛЕГЕНДЫ ТАТАРСКОЙ ЭСТРАДЫ


HABEPX

Консоль отладки Joomla!

Сессия

Результаты профилирования

Использование памяти

Запросы к базе данных